30 мин, 35 сек 15749
Купальщица протягивала из воды руку к мужчине, возвышавшемуся над ней, но он не спешил ей помочь. Женщина с трудом держалась на поверхности воды и рука не нашедшая поддержки, то скрывалась в волнах, то снова тянулась к мужчине. Было видно, что она барахтается из последних сил.
— С кем спала сука? — донесся хриплый голос мужчины.
— Ни с кем я не спала, — жалобно ответила женщина.
— Врешь, шлюха! — рявкнул он.
— Блядь! Да помоги же мне! Я плохо плаваю!
Женщина подплыла ближе и протянула руку к краю волнореза, надеясь за него ухватиться. Мужчина поднял длинную, как багор ногу, и положив свою стопу на голову женщины, оттолкнул ее в открытое море.
Наверное, случись их ссора где-нибудь дома, на кухне, женщина бы заверещала, заплакала, вцепилась в его волосы, и они подрались бы, и на этом все кончилось. Но здесь она лишь испуганно смотрела из воды, всеми силами пытаясь на ней удержатся.
Мужчина назвал какое-то имя и спросил: спала ли она с этим человеком. Женщина сказала, что с ним у нее ничего не было.
— Врешь! — не поверил он. — Я чувствую, сучка, что ты мне нагло врешь.
— Не вру! Не спала!
— А с этим…, — еще одно имя, с ненавистью названное им, которое я не могу вспомнить. — Признавайся, шалава, трахалась?
— Нет! — женщина заорала так, что после крика этого, ушла под воду.
Вокруг нас никого не было, и меня они не замечали, словно я был призраком.
Женщина вынырнула, ее черные волосы тиной струились по плечам, и казалось достают до самого дна.
Ей было не больше тридцати, крупные заостренные черты лица, лишенные гармонии, как по мне, далеко не красавица.
— Вытащи меня! Мои ноги сводит судорога!
Ее суровый муж присел перед ней на корточки:
— А когда трахалась по углам — ноги судорогой не сводило?
— Сука ты! — захлебываясь, крикнула женщина.
Набежавшая волна накрыла ее, и она вновь скрылась под водой.
Аморфное пятно в мутном желе зеленых волн снова стало женщиной, когда она, бессильно ударяя ладонями по воде, приблизилась к волнорезу.
Грязное ругательство сорвалось с ее синих губ.
Ее муж парировал тем же, добавив растягивая:
— Блядина! — и снова ногой наступил на голову своей женщины, притопив несчастную и тут же ногу осмотрительно убрал, чтобы она за нее не ухватилась.
Движения женщины стали хаотичными, точно она разучилась плавать.
Она ушла под воду, и казалось, сейчас вынырнет, обматерит своего мучителя, сходу добавив в непечатный фольклор парочку устойчивых на века оборотов, но этого не происходило. Волны поднимались и опускались, время шло, а женщины все не было видно.
Я понял, что случилось непоправимое.
— Ира, ты где? Вылазь, не шути со мной! — прохрипел ее муж.
Он сел на корточки, и кистью прикрыв глаза от солнца, напряженно всматривался в толщу зеленой воды перед собой.
— Любимая! — с нарочитой нежностью пропел мужчина. — Кошечка! — добавил он после паузы, и не дождавшись ответа, встал во весь рост и снова воззвал к волнам: — Вылазь, моя русалочка!
Он огляделся по сторонам, я тут-же, может быть с опозданием, отвел голову в сторону, и краем глаза увидел, что мужчина заметил меня. Этот хитрец сразу отвернулся, так будто мое присутствие осталось для него незамеченным.
Но я то знал, что он меня видел!
И понял — мое присутствие все изменило. Теперь я стал главным человеком на волнорезе для него. Я, а не его жена, канувшая в пучине, словно и не было ее.
Он стоял точно в замешательстве, я вообразить не мог о чем он думает, но как бы не отличался ход наших мыслей, одно мы оба понимали: я оказался не в то время и не в том месте. И поделать с этим ничего уже было нельзя.
Он прыгнул в воду и вынырнул почти на полпути между берегом и волнорезом. А я почувствовав, что силы оставляют меня, выбрался на волнорез и стоял на нем, тяжело дыша, скрюченный в три погибели.
Тревога отпустила мое сердце, я надеялся, что убийца покинет пляж.
Он снова нырнул и долго не показывался на поверхности. Я потерял его из виду и, все еще тяжело дыша, побрел в сторону пирса с краем которого соприкасался волнорез. Это был самый простой способ добраться до берега. Плавать в море мне больше не хотелось.
Кроме меня на волнорезе никого не было, я прошел метров двадцать и увидел перед собой голову пловца, готового выбраться из воды. Можно было не присматриваться, чтобы понять — это был мой «вдовец». И путь на пирс оказался отрезан.
Удерживаясь на плите рукой, он краем глаза следил за мной. Я остановился с таким видом, будто и не собирался выбираться на пирс, недолго постоял, давая понять, что не собираюсь покидать это место, потом пошел в другую сторону. Я точно не знал можно ли с другого конца волнореза выбраться на пирс, или он обрывается в море и нужно будет добираться вплавь.
— С кем спала сука? — донесся хриплый голос мужчины.
— Ни с кем я не спала, — жалобно ответила женщина.
— Врешь, шлюха! — рявкнул он.
— Блядь! Да помоги же мне! Я плохо плаваю!
Женщина подплыла ближе и протянула руку к краю волнореза, надеясь за него ухватиться. Мужчина поднял длинную, как багор ногу, и положив свою стопу на голову женщины, оттолкнул ее в открытое море.
Наверное, случись их ссора где-нибудь дома, на кухне, женщина бы заверещала, заплакала, вцепилась в его волосы, и они подрались бы, и на этом все кончилось. Но здесь она лишь испуганно смотрела из воды, всеми силами пытаясь на ней удержатся.
Мужчина назвал какое-то имя и спросил: спала ли она с этим человеком. Женщина сказала, что с ним у нее ничего не было.
— Врешь! — не поверил он. — Я чувствую, сучка, что ты мне нагло врешь.
— Не вру! Не спала!
— А с этим…, — еще одно имя, с ненавистью названное им, которое я не могу вспомнить. — Признавайся, шалава, трахалась?
— Нет! — женщина заорала так, что после крика этого, ушла под воду.
Вокруг нас никого не было, и меня они не замечали, словно я был призраком.
Женщина вынырнула, ее черные волосы тиной струились по плечам, и казалось достают до самого дна.
Ей было не больше тридцати, крупные заостренные черты лица, лишенные гармонии, как по мне, далеко не красавица.
— Вытащи меня! Мои ноги сводит судорога!
Ее суровый муж присел перед ней на корточки:
— А когда трахалась по углам — ноги судорогой не сводило?
— Сука ты! — захлебываясь, крикнула женщина.
Набежавшая волна накрыла ее, и она вновь скрылась под водой.
Аморфное пятно в мутном желе зеленых волн снова стало женщиной, когда она, бессильно ударяя ладонями по воде, приблизилась к волнорезу.
Грязное ругательство сорвалось с ее синих губ.
Ее муж парировал тем же, добавив растягивая:
— Блядина! — и снова ногой наступил на голову своей женщины, притопив несчастную и тут же ногу осмотрительно убрал, чтобы она за нее не ухватилась.
Движения женщины стали хаотичными, точно она разучилась плавать.
Она ушла под воду, и казалось, сейчас вынырнет, обматерит своего мучителя, сходу добавив в непечатный фольклор парочку устойчивых на века оборотов, но этого не происходило. Волны поднимались и опускались, время шло, а женщины все не было видно.
Я понял, что случилось непоправимое.
— Ира, ты где? Вылазь, не шути со мной! — прохрипел ее муж.
Он сел на корточки, и кистью прикрыв глаза от солнца, напряженно всматривался в толщу зеленой воды перед собой.
— Любимая! — с нарочитой нежностью пропел мужчина. — Кошечка! — добавил он после паузы, и не дождавшись ответа, встал во весь рост и снова воззвал к волнам: — Вылазь, моя русалочка!
Он огляделся по сторонам, я тут-же, может быть с опозданием, отвел голову в сторону, и краем глаза увидел, что мужчина заметил меня. Этот хитрец сразу отвернулся, так будто мое присутствие осталось для него незамеченным.
Но я то знал, что он меня видел!
И понял — мое присутствие все изменило. Теперь я стал главным человеком на волнорезе для него. Я, а не его жена, канувшая в пучине, словно и не было ее.
Он стоял точно в замешательстве, я вообразить не мог о чем он думает, но как бы не отличался ход наших мыслей, одно мы оба понимали: я оказался не в то время и не в том месте. И поделать с этим ничего уже было нельзя.
Он прыгнул в воду и вынырнул почти на полпути между берегом и волнорезом. А я почувствовав, что силы оставляют меня, выбрался на волнорез и стоял на нем, тяжело дыша, скрюченный в три погибели.
Тревога отпустила мое сердце, я надеялся, что убийца покинет пляж.
Он снова нырнул и долго не показывался на поверхности. Я потерял его из виду и, все еще тяжело дыша, побрел в сторону пирса с краем которого соприкасался волнорез. Это был самый простой способ добраться до берега. Плавать в море мне больше не хотелось.
Кроме меня на волнорезе никого не было, я прошел метров двадцать и увидел перед собой голову пловца, готового выбраться из воды. Можно было не присматриваться, чтобы понять — это был мой «вдовец». И путь на пирс оказался отрезан.
Удерживаясь на плите рукой, он краем глаза следил за мной. Я остановился с таким видом, будто и не собирался выбираться на пирс, недолго постоял, давая понять, что не собираюсь покидать это место, потом пошел в другую сторону. Я точно не знал можно ли с другого конца волнореза выбраться на пирс, или он обрывается в море и нужно будет добираться вплавь.
Страница
2 из 9
2 из 9