Сухое место

Андрей повысил голос:

― Открывай!

Нина быстро дёрнула ручку двери, и Андрей замахнулся черенком в тёмный проём. Только замах так и не стал ударом.

― А что же вы в темноте сидите?

Палка выпала из рук Андрея, гулко брякнув по доскам пола. Он узнал этот голос.

― Бабушка? ― Андрей взял свечу и поднёс ближе к двери. Свет был по-прежнему слаб, но его хватило, чтобы вырвать из тьмы лица трёх женщин. За спиной раздался изумлённый голос супруги:

― Тётя Марина, тётя Таня, а вы здесь как оказались?

― Мы с Анной Тимофеевной пришли посмотреть, как вы тут устраиваетесь.

Андрей пытался собраться с мыслями, но в голове царил полнейший хаос. Он понимал, что в этой ситуации есть нечто пугающее и неправильное, но что? Может…

― Бабушка, а как ты узнала про этот дом?

― Случайно. Земля слухами полнится. Поесть вот принесли, а то, небось, не накормленный сидишь?

Антон сразу понял, что скрывается под этой язвительной интонацией, и быстро ответил:

― Неправда. Нина прекрасно готовит, и мы уже ели.

― Ну, ничего, для такого пирога место найдётся. Попробуйте, не обижайте нас.

― Да, да — отличный пирог. Мы вместе готовили, старались, ― поддержали бабушку Андрея тётушки. Андрей поставил свечу на пол, и принял блюдо с пирогом, который, и в самом деле, выглядел на редкость аппетитно в корочке из блестящей глазури.

― Ломай прямо руками, Андрюша, не стесняйся.

Андрей послушно отломил кусок пирога и потянул его в рот. Он уже надкусил хрупкую корку, добравшись до нежной мякоти, когда за спиной ударом хлыста раздался крик:

― Стой! Не ешь! Я вспомнила — тётя Марина умерла восемь лет назад, а тётю Таню хоронили, когда я ещё маленькой была.

Андрею будто плеснули холодной воды в лицо. Сознание прояснилось, и он вспомнил, что бабушка тоже давно мертва. В тот же миг, пирог во рту зашевелился, и Андрей выплюнул под ноги скользкий комок из слипшихся пиявок. Брезгливо отплёвываясь, Андрей швырнул на пол блюдо, с которого рассыпались в стороны жирные черви-кровососы, тускло мерцая глянцевой слизью в свечном сиянии. Мёртвые лица некогда любимых родственниц растрескались, почернели и рассыпались плотными комариными стаями по комнате.

Андрей и Нина принялись, рассыпая проклятия, скакать по комнате, топча пиявок и отмахиваясь от комариных жал. Андрей в этой суматохе не сразу заметил, как сжимается огонёк свечи, а через дверной проём в комнату пытается проникнуть страшное тело, увешанное лохмотьями тины. Удушливо пахнуло гнилью и болотом. Андрей схватил брошенный черенок и с размаху воткнул его в чёрную утробу чудовища. Палка с чавканьем погрузилась в пучок водорослей, и медленно пропала, будто в трясине.

Андрей бросился вперёд и, захлопнув дверь, подпёр её спиной. Давление снаружи нарастало вместе с тошнотворным запахом тины. Сквозь щели сочилась жирная грязь, ощупывая липкими языками спину человека. Ноги Андрея скользили по живым и раздавленным пиявкам, но он смотрел на свою жену, испуганно дрожавшую в углу, и вставал снова, сильнее упираясь в доски двери. В ушах звенело от оглушительного комариного писка, от журчания болотной жижи и шороха копошащихся личинок, но Андрей терпел боль в голове, тошнотворный привкус во рту, и лишь сильнее сопротивлялся напору враждебного кошмара с той стороны.

Страх клокотал внутри, словно кипяток обжигая нервы, но лишь заставлял Андрея крепче упираться, чтобы защитить любимую женщину от встречи с давно знакомым ему ужасом. Время утратило для Андрея привычный смысл, и он ни за что бы не сказал, сколько прошло минут или часов. Он был весь поглощён борьбой. Наконец, натиск с той стороны двери ослаб, и Андрей понял, что победил. Обессиленный, он сполз на пол, так и оставшись сидеть, опершись спиной на дверь. Спустя несколько минут долгожданного покоя и тишины, в свете догорающей свечи показалось лицо Нины.

― Андрей, у тебя кровь, ― Нина провела ладонью по его волосам, и приложила к его носу чистый платок. Андрей поднялся, и, борясь с головокружением, облокотился на плечо супруги.

― Всё это настолько ужасно… Я до сих пор не могу понять, что это всё было, но… нам надо поговорить. Серьёзно поговорить, и именно сейчас.

Слова жены, точнее интонация, с которой они были сказаны, вызвали крайне неприятное предчувствие, которое холодной бритвой резануло по измученным, выжатым, как распаренное мочало, нервам Андрея. Однако, он нашёл в себе силы, чтобы прошептать:

― Говори.

Нина молчала, пряча глаза. Тянула время, тянула жилы из мужа, кроила по живому. Наконец, тяжело вздохнув, решилась:

― Я знаю, сейчас не самое лучшее время для такого разговора, но тянуть дальше я не могу. Понимаешь, Андрей, мы с тобой очень разные люди. Я долго пыталась тебе это объяснить, но ты ничего не желал слушать. Мы не можем жить вместе.