Своего деда по отцовской линии я почти не знал. Осталось лишь несколько обрывочных воспоминаний из далёкого детства, парочка совсем-совсем смутных кусочков памяти. Поэтому и известие о его смерти не стало для меня горем. Скорее это была мрачная весточка из прошлого, которое я едва-едва припоминал.
Добавить в моё избранное
31 мин, 22 сек 1890
Отец, сославшись на здоровье, ехать на похороны отказался, поручив эти заботы мне. Его отношения с дедом были весьма натянутые после одного случая, что произошёл ещё до моего рождения.
Думаю, здесь стоит рассказать поподробнее. Фраза «Седина в бороду — бес в ребро» всем знакома? Уверен, что всем. Так вот, это про моего деда. Будучи уже в довольно преклонном возрасте, он внезапно бросил мою бабушку и женился на совсем молодой деревенской девушке. Бабуля восприняла это стойко, по крайней мере внешне. Оставила своему бывшему дом в деревне, а себе — квартирку в родной Казани. До сих пор в ней живёт, в двух кварталах от нас. Но о деде с тех пор не то что говорить, слышать не желает. Словно и не было его вовсе. Теперь, когда кто-то случайно упоминает о нём в застольных разговорах — бабушка непременно начинает скандал, да такой, что хоть под лавку прячься. Ей мы про смерть бывшего супруга даже сообщать не стали. Себе дороже. Что поделать, глубоко засевшая обида не исчезает даже спустя долгие годы.
Надо сказать, после того как родился я, дед неоднократно пытался наладить отношения с моим папой. Писал письма, приглашал с семьёй погостить, и мы даже пару-тройку раз приезжали (без бабушки, разумеется). Но что-то там у них не клеилось. Да и я как на зло портил всем отдых. Начинал болеть, хиреть, и не вылезал из постели. Видимо, плохо переносил деревенские условия. Сами знаете, там и вода другая, и воздух не городской. Детскому организму бывает сложно приспособиться к такой перемене мест. По крайней мере, так думали мои родители.
В общем, когда нам пришла телеграмма с печальной новостью, мне уже стукнуло 23 года, и деда я едва-едва помнил. Отец, как я уже говорил, от поездки на похороны отмахнулся; мать, будучи женщиной городской и любящей комфорт — тоже предпочла остаться дома. С бабушкой, думаю, итак всё ясно.
Предстояло одинокое путешествие в глухую деревню, но это обстоятельство меня ничуть не пугало. Даже наоборот, вдохновляло на поездку. Дело в том, что семейный драндулет я терпеть не мог, а вот в своём мотоцикле души не чаял. На нём и отправился. Выехал около шести часов утра и, сверяясь с навигатором, ринулся прочь из пропахшей бензином Казани.
Рассвело быстро. Начался один из тех редких летних деньков, когда солнечно, тепло, но совсем не жарко. Гармония в чистом виде, особенно для мотоциклиста. Вскоре Казань осталась позади. Мимо начали проноситься уходящие в горизонт поля и ярко-зелёные холмы. Вид полностью освободился от городских высоток, открыв взгляду стены мерно плывущих кучевых облаков. Не смотря на цель моей поездки, настроение поднималось само собой. Созерцание просторов захватило меня, как захватывает любого городского жителя, привыкшего к проспектам и переулкам.
Остановился я лишь четырежды — один раз, чтобы перекусить в придорожном кафе, один раз для дозаправки, и ещё два раза по естественным нуждам. В целом — домчался с ветерком, и около полуночи уже подъезжал к деревне. Навигатор ни разу не сбился, отчего я продолжал уверенно ехать, разрывая светом фары сгустившуюся впереди темень.
«Малая Атневка. 1 км» — наконец-то промелькнул синий указатель. Вскоре из-за облачной завесы показался месяц и вокруг стало гораздо светлее. Я прибавил газу. Усталость уже начала давать о себе знать, мне хотелось как можно быстрее слезть со своего железного коня и приземлиться на что-то более удобное. На старое деревенское кресло, к примеру. Перед глазами уже стояла картина, как безутешная вдова деда поит меня чаем и рассказывает про жизнь со своим почившем мужем. Конечно, немного эгоистично грезить о таком при сложившихся обстоятельствах, но спина дико ныла от долгой поездки, а желудок требовал хоть какого-то ужина.
Ночная деревня встретила меня темнотой и молчанием. Ни стрекотания сверчков, ни далёкого лая собак. Атмосферненько, ничего не скажешь. Света в окнах тоже почти не наблюдалось. Так, пара тусклых огоньков вдалеке. Я сбавил ход, пытаясь разглядеть при свете луны номера домов — «ул. Пролетарская, 22», «ул. Пролетарская, 21» — мне был нужен четырнадцатый.
Стало заметно прохладнее и я невольно поёжился. Деревенского уюта совсем не чувствовалось, место казалось запущенным, едва держащимся наплаву. Многие дома стояли покинутыми, с давно заколоченными окнами. Даже в темноте было заметно, что деревня умирает.
Ещё несколько мрачных покосившихся изб и я увидел нужную. Выглядела она более-менее ухоженно и в ней, что самое главное, горел свет. Этот факт меня несказанно порадовал, так как холодок от окружающей атмосферы уже начинал испытывать мои нервишки. Ночь, луна, мёртвая деревня — сами понимаете, какие тут приходят ассоциации. Приятного мало.
Я кое-как закрепил мотоцикл на лужайке, приковал его к дереву, и заботливо накрыл припасённым целлофаном. После перевёл свой взгляд на дверь, что прилегала к дому, и вела, судя по всему, во внутренний двор. Сбоку от неё обнаружился электрический звонок.
Думаю, здесь стоит рассказать поподробнее. Фраза «Седина в бороду — бес в ребро» всем знакома? Уверен, что всем. Так вот, это про моего деда. Будучи уже в довольно преклонном возрасте, он внезапно бросил мою бабушку и женился на совсем молодой деревенской девушке. Бабуля восприняла это стойко, по крайней мере внешне. Оставила своему бывшему дом в деревне, а себе — квартирку в родной Казани. До сих пор в ней живёт, в двух кварталах от нас. Но о деде с тех пор не то что говорить, слышать не желает. Словно и не было его вовсе. Теперь, когда кто-то случайно упоминает о нём в застольных разговорах — бабушка непременно начинает скандал, да такой, что хоть под лавку прячься. Ей мы про смерть бывшего супруга даже сообщать не стали. Себе дороже. Что поделать, глубоко засевшая обида не исчезает даже спустя долгие годы.
Надо сказать, после того как родился я, дед неоднократно пытался наладить отношения с моим папой. Писал письма, приглашал с семьёй погостить, и мы даже пару-тройку раз приезжали (без бабушки, разумеется). Но что-то там у них не клеилось. Да и я как на зло портил всем отдых. Начинал болеть, хиреть, и не вылезал из постели. Видимо, плохо переносил деревенские условия. Сами знаете, там и вода другая, и воздух не городской. Детскому организму бывает сложно приспособиться к такой перемене мест. По крайней мере, так думали мои родители.
В общем, когда нам пришла телеграмма с печальной новостью, мне уже стукнуло 23 года, и деда я едва-едва помнил. Отец, как я уже говорил, от поездки на похороны отмахнулся; мать, будучи женщиной городской и любящей комфорт — тоже предпочла остаться дома. С бабушкой, думаю, итак всё ясно.
Предстояло одинокое путешествие в глухую деревню, но это обстоятельство меня ничуть не пугало. Даже наоборот, вдохновляло на поездку. Дело в том, что семейный драндулет я терпеть не мог, а вот в своём мотоцикле души не чаял. На нём и отправился. Выехал около шести часов утра и, сверяясь с навигатором, ринулся прочь из пропахшей бензином Казани.
Рассвело быстро. Начался один из тех редких летних деньков, когда солнечно, тепло, но совсем не жарко. Гармония в чистом виде, особенно для мотоциклиста. Вскоре Казань осталась позади. Мимо начали проноситься уходящие в горизонт поля и ярко-зелёные холмы. Вид полностью освободился от городских высоток, открыв взгляду стены мерно плывущих кучевых облаков. Не смотря на цель моей поездки, настроение поднималось само собой. Созерцание просторов захватило меня, как захватывает любого городского жителя, привыкшего к проспектам и переулкам.
Остановился я лишь четырежды — один раз, чтобы перекусить в придорожном кафе, один раз для дозаправки, и ещё два раза по естественным нуждам. В целом — домчался с ветерком, и около полуночи уже подъезжал к деревне. Навигатор ни разу не сбился, отчего я продолжал уверенно ехать, разрывая светом фары сгустившуюся впереди темень.
«Малая Атневка. 1 км» — наконец-то промелькнул синий указатель. Вскоре из-за облачной завесы показался месяц и вокруг стало гораздо светлее. Я прибавил газу. Усталость уже начала давать о себе знать, мне хотелось как можно быстрее слезть со своего железного коня и приземлиться на что-то более удобное. На старое деревенское кресло, к примеру. Перед глазами уже стояла картина, как безутешная вдова деда поит меня чаем и рассказывает про жизнь со своим почившем мужем. Конечно, немного эгоистично грезить о таком при сложившихся обстоятельствах, но спина дико ныла от долгой поездки, а желудок требовал хоть какого-то ужина.
Ночная деревня встретила меня темнотой и молчанием. Ни стрекотания сверчков, ни далёкого лая собак. Атмосферненько, ничего не скажешь. Света в окнах тоже почти не наблюдалось. Так, пара тусклых огоньков вдалеке. Я сбавил ход, пытаясь разглядеть при свете луны номера домов — «ул. Пролетарская, 22», «ул. Пролетарская, 21» — мне был нужен четырнадцатый.
Стало заметно прохладнее и я невольно поёжился. Деревенского уюта совсем не чувствовалось, место казалось запущенным, едва держащимся наплаву. Многие дома стояли покинутыми, с давно заколоченными окнами. Даже в темноте было заметно, что деревня умирает.
Ещё несколько мрачных покосившихся изб и я увидел нужную. Выглядела она более-менее ухоженно и в ней, что самое главное, горел свет. Этот факт меня несказанно порадовал, так как холодок от окружающей атмосферы уже начинал испытывать мои нервишки. Ночь, луна, мёртвая деревня — сами понимаете, какие тут приходят ассоциации. Приятного мало.
Я кое-как закрепил мотоцикл на лужайке, приковал его к дереву, и заботливо накрыл припасённым целлофаном. После перевёл свой взгляд на дверь, что прилегала к дому, и вела, судя по всему, во внутренний двор. Сбоку от неё обнаружился электрический звонок.
Страница
1 из 9
1 из 9
