Добавить в моё избранное
32 мин, 20 сек 10744
Он был в одних джинсах и футболке, никаких пальто и ботинок, в которых он вышел из морга вчера вечером, не было ни на нем, ни где-то поблизости. Дождавшись, пока головокружение пройдет, Уинстон поднялся на ноги и почувствовал под ступнями ледяную корку: кто-то действительно переборщил с температурой. Под ладонью, которой он опирался на стену, тоже чувствовался лед, который лип к его холодной коже. Уинстон попытался найти в комнате что-нибудь, чтобы закрыть дырочку из-под иглы, но здесь ничего не было, кроме операционного стола и висящего пакета с кровью. Вся комната была девственно чиста.
Голоса стали еще дальше и перестали раздваиваться, но и теперь Уинстон не мог определить, сколько человек, где говорит. Понимая, что может замерзнуть насмерть в этой комнате, он бросил тщетные поиски аптечки и бросился к двери, которая тоже немало замерзла. Створки открывались и внутрь и наружу, Уинстону пришлось здорово попотеть, чтобы открыть их. Ледяная корка с треском лопнула, и он едва снова не оказался на полу. От дверей пошел ледяной пар. В коридоре не было ни одной зажженной лампочки, но одно заставляло радоваться — здесь было тепло. Во всяком случае, теплее, чем в камерах. Не отрывая руки от шершавой поверхности стены, Уинстон неторопливыми осторожными шагами следовал вперед. Под его ступнями то и дело хрустело стекло, раня кожу. Пройдя половину пути, он наткнулся на что-то мягкое на полу, заставившее его вздрогнуть. Осторожно присев на корточки, Уинстон принялся шарить в темноте рукой. Он почувствовал под пальцами грубую ткань, а переместив руку правее, холодную кожу. Он машинально отдернул руку, и кровь новой волной прилила к голове, начав пульсировать в ней. Никаких звуков, ни шороха — только стук собственного сердца и далекие голоса.
Труп лежал прислоненный головой к стене. Уинстон принялся снова шарить по нему и вскоре наткнулся на оружие, висевшее в кобуре на поясе. Он аккуратно расстегнул кобуру и взял пистолет свободной рукой; большой палец другой руки все еще покоился на ранке и начинал затекать. Уинстон поднялся и почувствовал влагу под ступнями: кровь, которой немало он уже потерял, теперь сочилась из ранок. В некоторых застряли осколки, причиняя сильную боль. Пытаясь сохранить равновесие, он вновь двинулся по коридору, идя на одних пятках, пока не наткнулся на стену: здесь коридор заворачивал. В его конце Уинстон четко видел светлое пятно. Дверь какого-то помещения была наполовину открыта, выпуская в коридор полоску света. Из помещения доносилось невнятное бормотание и звон металла, падающего на кафельный пол. Крепче сжав рукоятку пистолета, Уинстон нетвердой походкой направился в сторону двери, напрочь забыв о стеклах в ступнях, которых, казалось, стало еще больше.
Приблизившись к двери, Уинстон заглянул внутрь помещения, стараясь при этом оставаться скрытым в тени коридора. Спиной к нему стоял мужчина с поредевшим затылком. Седые волосы, казалось, никогда не дружили с расческой, а туфли — с губкой. На его плечи был накинут белый халат, низ которого был запачкан кровью, а пояс был вдет лишь в одну шлевку. Один его конец свободно свисал почти до пола, а другой был засунут в карман, заставляя его топорщиться. Мужчина что-то бормотал себе под нос и копошился в чем-то, постоянно роняя медицинские инструменты. По полу были разбросаны окровавленные бинты, везде валялись скальпели разных размеров, да еще и в таком количестве, в каком в хирургической клинике их не бывает. Весь кафель был забрызган кровью.
Пока незнакомец копошился в инструментах, Уинстон переместился к другому косяку и заглянул в остальную часть комнаты. На койке лежало тело, покрытое белой простыней. Из-под нее торчала лишь безвольно висящая рука, с безымянного и указательного пальца которой звучно капала на пол кровь, собравшись в большую темную лужицу. Рядом стояла металлическая этажерка с тремя настольными лампами, направленными друг на друга, и кучей шприцов, часть из которых была наполнена прозрачной и красной жидкостями. Уинстон убедился, что он находился в какой-то больнице, где только одна комната была занята моргом. Только вот обитатели этой больницы его совсем не радовали.
Уинстон засмотрелся на капающую с пальцев покойного кровь и напрочь забыл о мужчине в халате, лицо которого столь внезапно появилось перед ним, что Уинстон, дернувшись как ошпаренный, попятился назад и врезался спиной в стену. Он держал перед собой пистолет, сжимая его до побелевшей кожи на костяшках пальцев, и его дуло тряслось так, точно Уинстон был пьян. Какие-то до безумия странные глаза мужчины смотрели на него не то с любопытством, не то с недоверием.
— Зачем же вы встали? — произнес незнакомец скрипучим голосом, заставив Уинстона подпрыгнуть на месте. — После такого переливания вам надо было лежать…
— Чтобы я там сдох от мороза? — со злостью процедил тот. Ему хотелось поскорей сбежать из этого странного места, и ради этого он был готов пристрелить всякого, лишь бы никто не мешался на дороге.
Голоса стали еще дальше и перестали раздваиваться, но и теперь Уинстон не мог определить, сколько человек, где говорит. Понимая, что может замерзнуть насмерть в этой комнате, он бросил тщетные поиски аптечки и бросился к двери, которая тоже немало замерзла. Створки открывались и внутрь и наружу, Уинстону пришлось здорово попотеть, чтобы открыть их. Ледяная корка с треском лопнула, и он едва снова не оказался на полу. От дверей пошел ледяной пар. В коридоре не было ни одной зажженной лампочки, но одно заставляло радоваться — здесь было тепло. Во всяком случае, теплее, чем в камерах. Не отрывая руки от шершавой поверхности стены, Уинстон неторопливыми осторожными шагами следовал вперед. Под его ступнями то и дело хрустело стекло, раня кожу. Пройдя половину пути, он наткнулся на что-то мягкое на полу, заставившее его вздрогнуть. Осторожно присев на корточки, Уинстон принялся шарить в темноте рукой. Он почувствовал под пальцами грубую ткань, а переместив руку правее, холодную кожу. Он машинально отдернул руку, и кровь новой волной прилила к голове, начав пульсировать в ней. Никаких звуков, ни шороха — только стук собственного сердца и далекие голоса.
Труп лежал прислоненный головой к стене. Уинстон принялся снова шарить по нему и вскоре наткнулся на оружие, висевшее в кобуре на поясе. Он аккуратно расстегнул кобуру и взял пистолет свободной рукой; большой палец другой руки все еще покоился на ранке и начинал затекать. Уинстон поднялся и почувствовал влагу под ступнями: кровь, которой немало он уже потерял, теперь сочилась из ранок. В некоторых застряли осколки, причиняя сильную боль. Пытаясь сохранить равновесие, он вновь двинулся по коридору, идя на одних пятках, пока не наткнулся на стену: здесь коридор заворачивал. В его конце Уинстон четко видел светлое пятно. Дверь какого-то помещения была наполовину открыта, выпуская в коридор полоску света. Из помещения доносилось невнятное бормотание и звон металла, падающего на кафельный пол. Крепче сжав рукоятку пистолета, Уинстон нетвердой походкой направился в сторону двери, напрочь забыв о стеклах в ступнях, которых, казалось, стало еще больше.
Приблизившись к двери, Уинстон заглянул внутрь помещения, стараясь при этом оставаться скрытым в тени коридора. Спиной к нему стоял мужчина с поредевшим затылком. Седые волосы, казалось, никогда не дружили с расческой, а туфли — с губкой. На его плечи был накинут белый халат, низ которого был запачкан кровью, а пояс был вдет лишь в одну шлевку. Один его конец свободно свисал почти до пола, а другой был засунут в карман, заставляя его топорщиться. Мужчина что-то бормотал себе под нос и копошился в чем-то, постоянно роняя медицинские инструменты. По полу были разбросаны окровавленные бинты, везде валялись скальпели разных размеров, да еще и в таком количестве, в каком в хирургической клинике их не бывает. Весь кафель был забрызган кровью.
Пока незнакомец копошился в инструментах, Уинстон переместился к другому косяку и заглянул в остальную часть комнаты. На койке лежало тело, покрытое белой простыней. Из-под нее торчала лишь безвольно висящая рука, с безымянного и указательного пальца которой звучно капала на пол кровь, собравшись в большую темную лужицу. Рядом стояла металлическая этажерка с тремя настольными лампами, направленными друг на друга, и кучей шприцов, часть из которых была наполнена прозрачной и красной жидкостями. Уинстон убедился, что он находился в какой-то больнице, где только одна комната была занята моргом. Только вот обитатели этой больницы его совсем не радовали.
Уинстон засмотрелся на капающую с пальцев покойного кровь и напрочь забыл о мужчине в халате, лицо которого столь внезапно появилось перед ним, что Уинстон, дернувшись как ошпаренный, попятился назад и врезался спиной в стену. Он держал перед собой пистолет, сжимая его до побелевшей кожи на костяшках пальцев, и его дуло тряслось так, точно Уинстон был пьян. Какие-то до безумия странные глаза мужчины смотрели на него не то с любопытством, не то с недоверием.
— Зачем же вы встали? — произнес незнакомец скрипучим голосом, заставив Уинстона подпрыгнуть на месте. — После такого переливания вам надо было лежать…
— Чтобы я там сдох от мороза? — со злостью процедил тот. Ему хотелось поскорей сбежать из этого странного места, и ради этого он был готов пристрелить всякого, лишь бы никто не мешался на дороге.
Страница
2 из 9
2 из 9
