Дезориентация

Доктор ничего не зашивал, он лишь закрыл лоскутами кожи органы. Перчаток нигде не было, и Уинстону ничего не оставалось, как только ковыряться в трупе голыми руками. Он осторожно отвернул кровавые лоскуты и обнаружил, что и ребра и легкие под ними были целы. Мясо начинало подгнивать, ибо в комнате не было необходимой температуры. Брюшная полость была наполовину вырезана, и печень, явно отделенная от тела, светила надрезом на правом боку. Уинстон аккуратно извлек скользкий орган и положил его на ребра. На надрезе видна была хирургическая нить, Уинстон поддел ее лезвием и перерезал все швы. Он осторожно раздвинул края органа и обнаружил маленький контейнер, выпачканный в крови и прочих жидкостях.

Чья-то рука в латексной перчатке показалась слева от Уинстона и вытащила контейнер с картой. Уинстон выронил печень, и она с хлюпаньем упала на пол. Эван раскрыл коробочку, в которой, судя по пролегшей между его бровями складке, лежала попачканная карта памяти, и извлек ее наружу.

— Жить можно, — констатировал он.

— Ваши услуги больше не нужны, — повернулся к Уинстону с улыбкой на лице незнакомец, из-за пояса брюк которого угрожающе торчала рукоять пистолета.

Уинстон не верил своим ушам. Ему казалось, что работа будет куда сложнее, и так просто его не отпустят. Он бросился бежать из комнаты, невзирая на головную боль и боль в ступнях. Запутавшись в сети коридоров, он, наконец, выбрался из клиники, пулей вылетев из сломанных парадных дверей.

На улице стояла такая темень, что он едва мог что-то разглядеть. Уинстон только чувствовал под ногами мягкий грунт, скользкий от влаги. Он пошел вдоль стены здания клиники, не отрывая руки от шершавой стены, чтобы не напороться ни на что в темноте. Глаза потихоньку стали привыкать, и он разглядел неподалеку от больницы неясные очертания автомобиля. На радостях Уинстон бросился бежать к транспорту, по дороге оскользнувшись несколько раз и чуть не улетев носом в грязь. Дверцы оказались не заблокированы, Уинстон сунул голову в салон и с досадой обнаружил, что ключей в замке зажигания нет. Он пошарил рукой по сидениям, но нигде их не обнаружил. Тогда Уинстон уселся в салон, захлопнув дверь, и включил лампочки. Одна из лампочек перегорела, и ему пришлось вслепую шарить по бардачку. Мучения закончились очень скоро, когда взгляд его опустился на замок зажигания. Материал вокруг него был весь исцарапан, и Уинстон догадывался, что запирающее устройство было наверняка сломано. Он откопал в глубине бардачка кусок сточившегося лезвия и вставил его в замок зажигания. Тяжело выдохнув, Уинстон повернул лезвие, и к его удивлению мотор завелся.

Тусклые фары плохо освещали дорогу, но Уинстон уже ничего не хотел, кроме того, чтобы сбежать, и гнал машину на высокой скорости. На поворотах шины скользили по размокшей почве, но Уинстона это не волновало. Наконец после долгой езды впереди показалось шоссе, по левой стороне которого шел лесной массив. Уинстон ударил по тормозам, но автомобиль упрямо не хотел останавливаться. В панике он еще раз нажал на педаль, поворачивая руль, но ничего не происходило. Уинстон решил выпрыгнуть из автомобиля, но под колесо что-то попало, и машину занесло. Авто вылетело на проезжую часть. С противным визгом шины заскользили по асфальту. Машина перевернулась и врезалась боком в ствол дерева, водительское место было сплющено, как консервная банка. Верхушка дерева как маятник моталась из стороны в сторону, заставив взлететь беспокойную стаю воронов.