Добавить в моё избранное
18 мин, 42 сек 16337
Одновременно на завод пошли бесконечные проверки. Но ничего не помогало. При падении цен владельцы отбили свое, увеличив оборот. Вырученного хватило, чтобы расплатиться со всеми проверяющими. Сейчас Лешины люди в Красной Лагоде пытались подойти к решению этой проблемы с другого конца. Но у него было мрачное предчувствие на этот счет.
Леша услышал шаги сзади. Он обернулся и увидел Даниила.
Тот уже тоже был в рабочей одежде. Мятая старая футболка и джинсы были заляпаны свежей черной краской.
«Ага», подумал Леша.
Он был готов побиться об заклад, что Даниил пришел на кладбище раньше него самого — и уже навестил еще одну могилу. Даниил был старше брата всего на пять лет. Но он рано поседел, и из-за этого казалось, что разница в возрасте между братьями гораздо больше. Однако даже седина не мешала ему выглядеть привлекательнее Леши. Тот последнее время обрюзг от сидячего образа жизни, а археологические экспедиции, в которых проводил свою жизнь Даниил, не способствуют полноте. Лицо Даниила покрывал яркий — не северный — загар. Леша знал, что и студентки, и преподавательницы так и вьются вокруг брата. Женщин не могла остановить даже седина. Но Даниила в его отношениях с женщинами останавливало событие, из-за которого он и поседел. Леша долго этого не понимал. Несвоевременный скачок напряжения в сети отнял у брата возлюбленную, когда тот был еще подростком. Но хранить верность погибшей любви двадцать лет?
«Да уже и больше», подумал Леша.
Он приветственно кивнул брату. Даниил взял кисточку и присоединился к Леше. Они работали молча. Когда они закончили, первое легкое, неуверенное дыхание вечерней прохлады уже коснулось кладбища.
Братья присели на вкопанной у ограды скамеечке. Леша вытащил из-под нее пакет (он специально положил его в тень) и достал оттуда то, что там так заманчиво позвякивало. Даниил тоже заглянул в пакет и помог брату разложить закуску.
— Ну, помянем, — сказал Леша.
Выпили по первой. Леша посмотрел на памятник и улыбнулся.
— А помнишь, — сказал он. — Мать все переживала, что я фарцевал? Когда меня из школы-то выгнали. За поведение, несовместимое с высоким званием комсомольца? Господи, как во сне теперь это все. Дочка-то моя и слов-то таких не знает…
Он икнул и налил по второй.
— Тебя все в пример ставила, — продолжил Леша. — Ты как раз тогда на историческом своем учился. Все боялась, что я в жизни пропаду… А я теперь живу лучше…
Даниил медленно повернулся к нему. Интуиция никогда не подводила Лешу, даже в пьяном виде — если не считать того глупого случая в бане, конечно — и сейчас он отчетливо понял, что от оглушительного удара по голове его отделяет всего одно слово. И выбрать его надо было с умом. Леша еще с детства помнил, какая тяжелая у брата рука.
И Даниил уже начал ее поднимать.
— Многих, — ловко закончил Леша.
Даниил взял пластмассовую стопку. Братья выпили по второй.
— Ты все книжки свои пишешь? — Леша все никак не мог угомониться. — «Викингская Русь»? «Тайны Семибожия»?
Даниил усмехнулся.
— А ты все грабишь и убиваешь? — спросил он.
— Пограбишь теперь, конечно, — мрачно ответил Леша. — Я, может, о душе задумываться начал. Я про книжки потому и спросил. Дал бы хоть почитать.
— Ладно, — сказал Даниил. — Приду домой, на мыло тебе кину.
Он удивился просьбе брата, хотя и не подал виду. За всю свою бурную жизнь Леша прочел, по ощущениям Даниила, только Уголовный кодекс РФ — но вот его читал очень внимательно. Возможно, потому Леша до сих пор ни разу не попался, несмотря на то, что делишки крутил очень скверные.
— Нашел ты свой философский камень? — спросил Леша.
На этот раз Даниил понял, что брат не глумится, а пытается поддержать светскую беседу.
— Не философский камень, сколько раз объяснять тебе, — ответил он лениво.
— Ну, а как называется? — осведомился Леша.
— Шлем Александра Македонского, — сообщил Даниил.
Глубокое, хоть и тщательно скрываемое презрение брата, прозвучавшее в его голосе, хлестнуло Лешу, как огнем. Он замолчал. Еще недавно в ответ он полез бы с кулаками, но теперь… да, теперь… жизнь опустела и не имела больше смысла. Пьяная тоска навалилась на него.
— Македонский вроде в Индию ходил, а не в Карелию, — чисто для проформы сказал Леша.
— А я в Сирии сейчас был, — ответил Даниил. — Да, Аня твоя заказывала же мне платков, так я привез… И дочурке твоей.
Он полез в свою сумку.
— Знаешь что, — сказал Леша, тщательно подбирая слова. — Ты ей лучше сам передай. Им передай, то есть. Ане и Ладе.
Даниил удивленно посмотрел на него.
— Аня ушла от меня, — сообщил Леша с независимым видом.
И тут от слез перехватило горло; он с большим трудом закончил:
— Я ей квартиру отдал.
Леша услышал шаги сзади. Он обернулся и увидел Даниила.
Тот уже тоже был в рабочей одежде. Мятая старая футболка и джинсы были заляпаны свежей черной краской.
«Ага», подумал Леша.
Он был готов побиться об заклад, что Даниил пришел на кладбище раньше него самого — и уже навестил еще одну могилу. Даниил был старше брата всего на пять лет. Но он рано поседел, и из-за этого казалось, что разница в возрасте между братьями гораздо больше. Однако даже седина не мешала ему выглядеть привлекательнее Леши. Тот последнее время обрюзг от сидячего образа жизни, а археологические экспедиции, в которых проводил свою жизнь Даниил, не способствуют полноте. Лицо Даниила покрывал яркий — не северный — загар. Леша знал, что и студентки, и преподавательницы так и вьются вокруг брата. Женщин не могла остановить даже седина. Но Даниила в его отношениях с женщинами останавливало событие, из-за которого он и поседел. Леша долго этого не понимал. Несвоевременный скачок напряжения в сети отнял у брата возлюбленную, когда тот был еще подростком. Но хранить верность погибшей любви двадцать лет?
«Да уже и больше», подумал Леша.
Он приветственно кивнул брату. Даниил взял кисточку и присоединился к Леше. Они работали молча. Когда они закончили, первое легкое, неуверенное дыхание вечерней прохлады уже коснулось кладбища.
Братья присели на вкопанной у ограды скамеечке. Леша вытащил из-под нее пакет (он специально положил его в тень) и достал оттуда то, что там так заманчиво позвякивало. Даниил тоже заглянул в пакет и помог брату разложить закуску.
— Ну, помянем, — сказал Леша.
Выпили по первой. Леша посмотрел на памятник и улыбнулся.
— А помнишь, — сказал он. — Мать все переживала, что я фарцевал? Когда меня из школы-то выгнали. За поведение, несовместимое с высоким званием комсомольца? Господи, как во сне теперь это все. Дочка-то моя и слов-то таких не знает…
Он икнул и налил по второй.
— Тебя все в пример ставила, — продолжил Леша. — Ты как раз тогда на историческом своем учился. Все боялась, что я в жизни пропаду… А я теперь живу лучше…
Даниил медленно повернулся к нему. Интуиция никогда не подводила Лешу, даже в пьяном виде — если не считать того глупого случая в бане, конечно — и сейчас он отчетливо понял, что от оглушительного удара по голове его отделяет всего одно слово. И выбрать его надо было с умом. Леша еще с детства помнил, какая тяжелая у брата рука.
И Даниил уже начал ее поднимать.
— Многих, — ловко закончил Леша.
Даниил взял пластмассовую стопку. Братья выпили по второй.
— Ты все книжки свои пишешь? — Леша все никак не мог угомониться. — «Викингская Русь»? «Тайны Семибожия»?
Даниил усмехнулся.
— А ты все грабишь и убиваешь? — спросил он.
— Пограбишь теперь, конечно, — мрачно ответил Леша. — Я, может, о душе задумываться начал. Я про книжки потому и спросил. Дал бы хоть почитать.
— Ладно, — сказал Даниил. — Приду домой, на мыло тебе кину.
Он удивился просьбе брата, хотя и не подал виду. За всю свою бурную жизнь Леша прочел, по ощущениям Даниила, только Уголовный кодекс РФ — но вот его читал очень внимательно. Возможно, потому Леша до сих пор ни разу не попался, несмотря на то, что делишки крутил очень скверные.
— Нашел ты свой философский камень? — спросил Леша.
На этот раз Даниил понял, что брат не глумится, а пытается поддержать светскую беседу.
— Не философский камень, сколько раз объяснять тебе, — ответил он лениво.
— Ну, а как называется? — осведомился Леша.
— Шлем Александра Македонского, — сообщил Даниил.
Глубокое, хоть и тщательно скрываемое презрение брата, прозвучавшее в его голосе, хлестнуло Лешу, как огнем. Он замолчал. Еще недавно в ответ он полез бы с кулаками, но теперь… да, теперь… жизнь опустела и не имела больше смысла. Пьяная тоска навалилась на него.
— Македонский вроде в Индию ходил, а не в Карелию, — чисто для проформы сказал Леша.
— А я в Сирии сейчас был, — ответил Даниил. — Да, Аня твоя заказывала же мне платков, так я привез… И дочурке твоей.
Он полез в свою сумку.
— Знаешь что, — сказал Леша, тщательно подбирая слова. — Ты ей лучше сам передай. Им передай, то есть. Ане и Ладе.
Даниил удивленно посмотрел на него.
— Аня ушла от меня, — сообщил Леша с независимым видом.
И тут от слез перехватило горло; он с большим трудом закончил:
— Я ей квартиру отдал.
Страница
2 из 6
2 из 6
