18 мин, 42 сек 16337
Одновременно на завод пошли бесконечные проверки. Но ничего не помогало. При падении цен владельцы отбили свое, увеличив оборот. Вырученного хватило, чтобы расплатиться со всеми проверяющими. Сейчас Лешины люди в Красной Лагоде пытались подойти к решению этой проблемы с другого конца. Но у него было мрачное предчувствие на этот счет.
Леша услышал шаги сзади. Он обернулся и увидел Даниила.
Тот уже тоже был в рабочей одежде. Мятая старая футболка и джинсы были заляпаны свежей черной краской.
«Ага», подумал Леша.
Он был готов побиться об заклад, что Даниил пришел на кладбище раньше него самого — и уже навестил еще одну могилу. Даниил был старше брата всего на пять лет. Но он рано поседел, и из-за этого казалось, что разница в возрасте между братьями гораздо больше. Однако даже седина не мешала ему выглядеть привлекательнее Леши. Тот последнее время обрюзг от сидячего образа жизни, а археологические экспедиции, в которых проводил свою жизнь Даниил, не способствуют полноте. Лицо Даниила покрывал яркий — не северный — загар. Леша знал, что и студентки, и преподавательницы так и вьются вокруг брата. Женщин не могла остановить даже седина. Но Даниила в его отношениях с женщинами останавливало событие, из-за которого он и поседел. Леша долго этого не понимал. Несвоевременный скачок напряжения в сети отнял у брата возлюбленную, когда тот был еще подростком. Но хранить верность погибшей любви двадцать лет?
«Да уже и больше», подумал Леша.
Он приветственно кивнул брату. Даниил взял кисточку и присоединился к Леше. Они работали молча. Когда они закончили, первое легкое, неуверенное дыхание вечерней прохлады уже коснулось кладбища.
Братья присели на вкопанной у ограды скамеечке. Леша вытащил из-под нее пакет (он специально положил его в тень) и достал оттуда то, что там так заманчиво позвякивало. Даниил тоже заглянул в пакет и помог брату разложить закуску.
— Ну, помянем, — сказал Леша.
Выпили по первой. Леша посмотрел на памятник и улыбнулся.
— А помнишь, — сказал он. — Мать все переживала, что я фарцевал? Когда меня из школы-то выгнали. За поведение, несовместимое с высоким званием комсомольца? Господи, как во сне теперь это все. Дочка-то моя и слов-то таких не знает…
Он икнул и налил по второй.
— Тебя все в пример ставила, — продолжил Леша. — Ты как раз тогда на историческом своем учился. Все боялась, что я в жизни пропаду… А я теперь живу лучше…
Даниил медленно повернулся к нему. Интуиция никогда не подводила Лешу, даже в пьяном виде — если не считать того глупого случая в бане, конечно — и сейчас он отчетливо понял, что от оглушительного удара по голове его отделяет всего одно слово. И выбрать его надо было с умом. Леша еще с детства помнил, какая тяжелая у брата рука.
И Даниил уже начал ее поднимать.
— Многих, — ловко закончил Леша.
Даниил взял пластмассовую стопку. Братья выпили по второй.
— Ты все книжки свои пишешь? — Леша все никак не мог угомониться. — «Викингская Русь»? «Тайны Семибожия»?
Даниил усмехнулся.
— А ты все грабишь и убиваешь? — спросил он.
— Пограбишь теперь, конечно, — мрачно ответил Леша. — Я, может, о душе задумываться начал. Я про книжки потому и спросил. Дал бы хоть почитать.
— Ладно, — сказал Даниил. — Приду домой, на мыло тебе кину.
Он удивился просьбе брата, хотя и не подал виду. За всю свою бурную жизнь Леша прочел, по ощущениям Даниила, только Уголовный кодекс РФ — но вот его читал очень внимательно. Возможно, потому Леша до сих пор ни разу не попался, несмотря на то, что делишки крутил очень скверные.
— Нашел ты свой философский камень? — спросил Леша.
На этот раз Даниил понял, что брат не глумится, а пытается поддержать светскую беседу.
— Не философский камень, сколько раз объяснять тебе, — ответил он лениво.
— Ну, а как называется? — осведомился Леша.
— Шлем Александра Македонского, — сообщил Даниил.
Глубокое, хоть и тщательно скрываемое презрение брата, прозвучавшее в его голосе, хлестнуло Лешу, как огнем. Он замолчал. Еще недавно в ответ он полез бы с кулаками, но теперь… да, теперь… жизнь опустела и не имела больше смысла. Пьяная тоска навалилась на него.
— Македонский вроде в Индию ходил, а не в Карелию, — чисто для проформы сказал Леша.
— А я в Сирии сейчас был, — ответил Даниил. — Да, Аня твоя заказывала же мне платков, так я привез… И дочурке твоей.
Он полез в свою сумку.
— Знаешь что, — сказал Леша, тщательно подбирая слова. — Ты ей лучше сам передай. Им передай, то есть. Ане и Ладе.
Даниил удивленно посмотрел на него.
— Аня ушла от меня, — сообщил Леша с независимым видом.
И тут от слез перехватило горло; он с большим трудом закончил:
— Я ей квартиру отдал.
Леша услышал шаги сзади. Он обернулся и увидел Даниила.
Тот уже тоже был в рабочей одежде. Мятая старая футболка и джинсы были заляпаны свежей черной краской.
«Ага», подумал Леша.
Он был готов побиться об заклад, что Даниил пришел на кладбище раньше него самого — и уже навестил еще одну могилу. Даниил был старше брата всего на пять лет. Но он рано поседел, и из-за этого казалось, что разница в возрасте между братьями гораздо больше. Однако даже седина не мешала ему выглядеть привлекательнее Леши. Тот последнее время обрюзг от сидячего образа жизни, а археологические экспедиции, в которых проводил свою жизнь Даниил, не способствуют полноте. Лицо Даниила покрывал яркий — не северный — загар. Леша знал, что и студентки, и преподавательницы так и вьются вокруг брата. Женщин не могла остановить даже седина. Но Даниила в его отношениях с женщинами останавливало событие, из-за которого он и поседел. Леша долго этого не понимал. Несвоевременный скачок напряжения в сети отнял у брата возлюбленную, когда тот был еще подростком. Но хранить верность погибшей любви двадцать лет?
«Да уже и больше», подумал Леша.
Он приветственно кивнул брату. Даниил взял кисточку и присоединился к Леше. Они работали молча. Когда они закончили, первое легкое, неуверенное дыхание вечерней прохлады уже коснулось кладбища.
Братья присели на вкопанной у ограды скамеечке. Леша вытащил из-под нее пакет (он специально положил его в тень) и достал оттуда то, что там так заманчиво позвякивало. Даниил тоже заглянул в пакет и помог брату разложить закуску.
— Ну, помянем, — сказал Леша.
Выпили по первой. Леша посмотрел на памятник и улыбнулся.
— А помнишь, — сказал он. — Мать все переживала, что я фарцевал? Когда меня из школы-то выгнали. За поведение, несовместимое с высоким званием комсомольца? Господи, как во сне теперь это все. Дочка-то моя и слов-то таких не знает…
Он икнул и налил по второй.
— Тебя все в пример ставила, — продолжил Леша. — Ты как раз тогда на историческом своем учился. Все боялась, что я в жизни пропаду… А я теперь живу лучше…
Даниил медленно повернулся к нему. Интуиция никогда не подводила Лешу, даже в пьяном виде — если не считать того глупого случая в бане, конечно — и сейчас он отчетливо понял, что от оглушительного удара по голове его отделяет всего одно слово. И выбрать его надо было с умом. Леша еще с детства помнил, какая тяжелая у брата рука.
И Даниил уже начал ее поднимать.
— Многих, — ловко закончил Леша.
Даниил взял пластмассовую стопку. Братья выпили по второй.
— Ты все книжки свои пишешь? — Леша все никак не мог угомониться. — «Викингская Русь»? «Тайны Семибожия»?
Даниил усмехнулся.
— А ты все грабишь и убиваешь? — спросил он.
— Пограбишь теперь, конечно, — мрачно ответил Леша. — Я, может, о душе задумываться начал. Я про книжки потому и спросил. Дал бы хоть почитать.
— Ладно, — сказал Даниил. — Приду домой, на мыло тебе кину.
Он удивился просьбе брата, хотя и не подал виду. За всю свою бурную жизнь Леша прочел, по ощущениям Даниила, только Уголовный кодекс РФ — но вот его читал очень внимательно. Возможно, потому Леша до сих пор ни разу не попался, несмотря на то, что делишки крутил очень скверные.
— Нашел ты свой философский камень? — спросил Леша.
На этот раз Даниил понял, что брат не глумится, а пытается поддержать светскую беседу.
— Не философский камень, сколько раз объяснять тебе, — ответил он лениво.
— Ну, а как называется? — осведомился Леша.
— Шлем Александра Македонского, — сообщил Даниил.
Глубокое, хоть и тщательно скрываемое презрение брата, прозвучавшее в его голосе, хлестнуло Лешу, как огнем. Он замолчал. Еще недавно в ответ он полез бы с кулаками, но теперь… да, теперь… жизнь опустела и не имела больше смысла. Пьяная тоска навалилась на него.
— Македонский вроде в Индию ходил, а не в Карелию, — чисто для проформы сказал Леша.
— А я в Сирии сейчас был, — ответил Даниил. — Да, Аня твоя заказывала же мне платков, так я привез… И дочурке твоей.
Он полез в свою сумку.
— Знаешь что, — сказал Леша, тщательно подбирая слова. — Ты ей лучше сам передай. Им передай, то есть. Ане и Ладе.
Даниил удивленно посмотрел на него.
— Аня ушла от меня, — сообщил Леша с независимым видом.
И тут от слез перехватило горло; он с большим трудом закончил:
— Я ей квартиру отдал.
Страница
2 из 6
2 из 6