Буря

О чем это говорит?

— О чем?

— О том, что здесь, на этом острове был младенец. И он погиб. Но его не похоронили, а сожрали. Мы же видели с тобой такие костяки на стоянках. Помнишь?

— Как это — сожрали? — оторопел Николай.

— Да ты не проснулся, что ли? Ну посмотри внимательно.

Муж скосил взор на кости, глубоко вздохнул.

— Что-то тут не так.

— Дошло наконец.

Николай осторожно подцепил двумя пальцами одну из косточек, поднес ее к глазам, даже обнюхал зачем-то.

— Людоеды? — спросил он.

— Именно, — ответила Светлана. — Надо бы этого Проспера порасспросить кое о чем.

— Знаешь что, давай пока отложим это, — сказал Николай, всё ещё думая об Афродите. — Понаблюдаем за ним. Не будем выкладывать все карты на стол. Если этот тип в чем-то замешан, то рано или поздно выдаст себя. А мы уже будем к этому готовы.

Светлана пожала плечами.

— Как скажешь.

Она спрятала находки в карман и, закусив губу, огляделась. Ей вспомнилось недавнее бегство от урода: этот лес, казалось, плодил призраков.

Николай повернулся и направился в заросли.

— Ты куда?

— К нашей пещере. Жрать охота.

Светлана поспешила за мужем.

По дороге она успела взвинтить себя, насочиняв разных ужасов о Проспере. Но все обошлось. Хозяин, увидев их, пригласил к очагу. Над костром уже булькало какое-то варево.

Проспер был всё так же обходителен и мил, непринужденно острил и шутливо флиртовал со Светланой. Его манеры казались столь искренним, что женщине стало неловко за свои подозрения. Как она могла возводить напраслину на этого замечательного человека? Право слово, отрезанность от мира угнетающе действует на сознание.

А вот Николай оставался в напряжении. Продолжая размышлять о случившемся в зарослях, он всё косился на Проспера и гадал: знает или нет? Девчонка крутилась рядом, сверкала загорелыми коленками, пялилась на гостей немигающим взором, доводя Николая до исступления.

Проспер заметил мучения русского, спросил, отчего гость так печален. Николай ответил, что размышляет над книгами француза, сваленными в пещере. Это признание воодушевило хозяина на пламенную речь. Забыв о Светлане, он с жаром принялся рассказывать о своих взглядах на идеальное государство. Мало-помалу он сумел расшевелить Николая и вовлечь его в беседу. Спустя пару часов гость и думать забыл о своих невзгодах — энергично спорил с хозяином и хохотал над его шутками.

Следующий день начался, как предыдущий. Николай опять поднялся раньше супруги и пошел на берег океана. Где-то в глубине души он лелеял надежду встретить Афродиту, но в то же время боялся этой встречи. Однако случилось иначе: вместо прекрасной дочери островного жителя он наткнулся на его жуткого сынка. Тот стоял по щиколотку в воде и делал странные движения правой рукой, будто звал Николая за собой.

— Чего тебе? — хмуро спросил тот, стараясь не смотреть на урода — уж очень тошнотворен был его вид.

Урод заухал, как орангутанг, еще сильнее замахал здоровой рукой.

— Хочешь, чтоб я за тобой пошел? — спросил Николай.

Тот замычал, начал раскачиваться вперёд-назад, будто хотел кивнуть, да не мог за отсутствием шеи. Николай подумал, посмотрел на горизонт, шмыгнул носом. Ему вспомнились кости ребенка, всплыли вчерашние подозрения жены, да ещё эта диковатая Афродита… Он помялся в нерешительности, затем сказал:

— Ладно, веди куда хотел

Урод повел. Ковыляя и поминутно оборачиваясь, он прокосолапил метров двести вдоль кромки воды и повернул к лесу.

В этом месте океан глубоко врезался в сушу, пробив неширокий канал, который терялся где-то в чаще. Урод двинулся вдоль заросшего папоротниками берега канала, очень ловко хватаясь одной рукой за стволы пальм. Николай держался на некотором отдалении, готовый дать стрекача при малейшей опасности. Так они шли минут пятнадцать, постепенно поднимаясь в гору, пока не уперлись в выросшую из земли скалу высотой метров шесть. Урод обогнул ее и остановился, показывая Николаю куда-то. Археолог остановился шагах в десяти от него, покачнулся, размышляя, и крикнул:

— Отойди-ка! Встань вон там, чтобы я тебя видел.

Урод отошёл, Николай поднялся и встал на его место.

На краю маленькой и, судя по всему, рукотворной запруды, лежала перевернутая, присыпанная землей и листьями лодка. Хорошая лодка, крепкая, выдолбленная из цельного ствола пальмы.

Николай озадаченно почесал небритую щёку. Вот это да! Выходит, Проспер врал им? Или француз не знал об этой лодке? Чушь! Всё он знал. Не мог не знать.

Николай повернулся к уроду, сказал ему с чувством:

— Ну спасибо тебе, приятель!

А тот заухал и радостно замахал клешнёй.

Первым, кого увидела Светлана, выйдя из пещеры, был Проспер. Француз сидел на валуне и грелся в лучах утреннего солнца.