Добавить в моё избранное
35 мин, 12 сек 18998
Через все эти побрякушки и дешевые желания ты хочешь оградить себя от себя самой, получить устойчивость в жизни, устойчивость, которой ты никогда не чувствовала.
Надуманные цели, дешевые цели, бездарные, прогнившие, прошлогодние, немодные, плохие, плоские цели кругом. Ничего в жизни не могло тебя заинтересовать настолько, чтобы заставить покрываться мурашками. Конечно, ты в детстве испытала столько, и теперь твоя психика настолько прорезинена, что тебе надо пускать кровь, чтобы лишь заставить почувствовать что-то. Красота, ум, честь и совесть… все это не имеет никакого значения в лимите, лимите который есть твоя жизнь. Наркотики дают единственную радость, и только тем, что они отвлекают тебя от жизни. Пусть ненадолго. Непригодна для жизни. Психологи бы наверняка поставили такой диагноз. Для общества не опасна, но жизнь проживет бесцельную. Лучше придушить сейчас, чтобы не использовала исчерпаемые природные ресурсы.
Она засмеялась. Хотя бы камеру какую приставили к ней, записывали бы ее мысли. Тогда, может быть, кто-то бы посмеялся или посочувствовал, и то не зря жизнь прожита. И хочешь-то всего одного — единственной счастливой встречи, единственного события, которое позволит ей улыбнуться всем сердцем. Потом уж можно и на костер.
Профессор отодвинул штору душевой и выпрыгнул из ванной. Рита испуганно отпрянула в сторону, сильно стукнувшись ногой о керамический столик. Профессор пригрозил ей пальцем. Схватив ее за волосы, он резко потянул. Рита закричала. Сопли пускаешь, значит? Он сжал ее подбородок и посмотрел в глаза. Жалость к себе — это самое глупое, что можно сделать в твоем случае. Профессор наотмашь ударил ее по лицу. Удар пришелся по скуле, Рита потеряла равновесие и отлетела в сторону, головой разбив зеркало шкафчика. Ау. Больно, да? Послушай меня. Кровь капала на пол, Рита оторвала кусок туалетной бумаги и приложила к ране.
Послушай меня. Рита. То, что я буду говорить сейчас — очень важно. Ты никогда толком не знала своего отца. Номинально, он как бы был твой первый парень. Трахал тебя. Он тебя не любил. Единственное, что тебя с ним когда-либо связывало — это тот факт, что начало твоей жизни положил один его сперматозоид. Он не ухаживал за тобой, не вынашивал тебя, он не общался с тобой. Он редко бывал дома. Он не знал тебя, не считал своей дочкой. Он трахал твою мать, пока она ему не перестала быть интересной. Потом он положил глаз на тебя. Для него ты была объектом сексуального возбуждения. Как третья рука, понимаешь? Он был алкоголиком. Плохой он человек или жизнь так распорядилась, ты не решишь никогда. Так что перестань ныть.
Рита села на край ванны.
Конечно, ты получила весь этот опыт слишком рано. Конечно, у тебя немного съехала крыша. Конечно, твоя мать не может спать по ночам, потому что в ее жизни дерьма было еще больше, а психика у нее совсем уже не молодая. Она часто кричит, она больна, она даже уже и не живет. И тебя приобщила к наркоте, благо она доктор со стажем, и знает, что живительно действует на организм. Ты пытаешься разделить себя на двух человек — ту, с которой происходит все это дерьмо, и ту, другую, которая общается с друзьями, с которой все нормально. Со стороны ты выглядишь как слегка закомплексованная, но, в общем, полностью обычная девушка. Такое разделение долго продолжаться не сможет, и в твоей жизни наступит кризис. Если ты очень скоро не найдешь что-то, что тебя в этой жизни заинтересует, ты либо покончишь собой, либо начнешь торговать своим телом, либо, профессор улыбнулся, обнажив два десятка золотых зубов, в конце жизни напишешь сердобольные мемуары, чихая прожженными легкими и держа руками вздутую печень.
Рита заплакала.
Надуманные цели, дешевые цели, бездарные, прогнившие, прошлогодние, немодные, плохие, плоские цели кругом. Ничего в жизни не могло тебя заинтересовать настолько, чтобы заставить покрываться мурашками. Конечно, ты в детстве испытала столько, и теперь твоя психика настолько прорезинена, что тебе надо пускать кровь, чтобы лишь заставить почувствовать что-то. Красота, ум, честь и совесть… все это не имеет никакого значения в лимите, лимите который есть твоя жизнь. Наркотики дают единственную радость, и только тем, что они отвлекают тебя от жизни. Пусть ненадолго. Непригодна для жизни. Психологи бы наверняка поставили такой диагноз. Для общества не опасна, но жизнь проживет бесцельную. Лучше придушить сейчас, чтобы не использовала исчерпаемые природные ресурсы.
Она засмеялась. Хотя бы камеру какую приставили к ней, записывали бы ее мысли. Тогда, может быть, кто-то бы посмеялся или посочувствовал, и то не зря жизнь прожита. И хочешь-то всего одного — единственной счастливой встречи, единственного события, которое позволит ей улыбнуться всем сердцем. Потом уж можно и на костер.
Профессор отодвинул штору душевой и выпрыгнул из ванной. Рита испуганно отпрянула в сторону, сильно стукнувшись ногой о керамический столик. Профессор пригрозил ей пальцем. Схватив ее за волосы, он резко потянул. Рита закричала. Сопли пускаешь, значит? Он сжал ее подбородок и посмотрел в глаза. Жалость к себе — это самое глупое, что можно сделать в твоем случае. Профессор наотмашь ударил ее по лицу. Удар пришелся по скуле, Рита потеряла равновесие и отлетела в сторону, головой разбив зеркало шкафчика. Ау. Больно, да? Послушай меня. Кровь капала на пол, Рита оторвала кусок туалетной бумаги и приложила к ране.
Послушай меня. Рита. То, что я буду говорить сейчас — очень важно. Ты никогда толком не знала своего отца. Номинально, он как бы был твой первый парень. Трахал тебя. Он тебя не любил. Единственное, что тебя с ним когда-либо связывало — это тот факт, что начало твоей жизни положил один его сперматозоид. Он не ухаживал за тобой, не вынашивал тебя, он не общался с тобой. Он редко бывал дома. Он не знал тебя, не считал своей дочкой. Он трахал твою мать, пока она ему не перестала быть интересной. Потом он положил глаз на тебя. Для него ты была объектом сексуального возбуждения. Как третья рука, понимаешь? Он был алкоголиком. Плохой он человек или жизнь так распорядилась, ты не решишь никогда. Так что перестань ныть.
Рита села на край ванны.
Конечно, ты получила весь этот опыт слишком рано. Конечно, у тебя немного съехала крыша. Конечно, твоя мать не может спать по ночам, потому что в ее жизни дерьма было еще больше, а психика у нее совсем уже не молодая. Она часто кричит, она больна, она даже уже и не живет. И тебя приобщила к наркоте, благо она доктор со стажем, и знает, что живительно действует на организм. Ты пытаешься разделить себя на двух человек — ту, с которой происходит все это дерьмо, и ту, другую, которая общается с друзьями, с которой все нормально. Со стороны ты выглядишь как слегка закомплексованная, но, в общем, полностью обычная девушка. Такое разделение долго продолжаться не сможет, и в твоей жизни наступит кризис. Если ты очень скоро не найдешь что-то, что тебя в этой жизни заинтересует, ты либо покончишь собой, либо начнешь торговать своим телом, либо, профессор улыбнулся, обнажив два десятка золотых зубов, в конце жизни напишешь сердобольные мемуары, чихая прожженными легкими и держа руками вздутую печень.
Рита заплакала.
Страница
7 из 10
7 из 10
