Бесы

Я там не был. Может, там свои бесы, не такие. Может, это только у нас последние времена. А может, от нас все и начнется. Я не знаю. Только вижу, что вокруг делается — он снова замолчал надолго — Сколько злобы. Сколько ненависти. Это как зараза, стоит одному появится, и сразу второй, третий… Что мне твоя заграница!

— Так может и правда зараза!

— Нет — у него была странная манера говорить, он делал паузы между фразами, как будто подбирал слова, как будто говорить ему было сложно и не привычно — Это выбор. Понимаете, каждый выбирает. Ты можешь пойти с ними. А можешь не ходить. Это каждый сам решает.

— Ну, я точно не с ними! — вырвалось у меня — Я не знаю, бесы это или нет, я не верующий, и в бесов не верю. Но такое я — точно! — никогда не выберу!

— Ты не неверующий, ты слепой. Тебя Бог за руку ведет, а ты не видишь. Ты уже выбрал, а не видишь. Так и должно быть, когда времена последние — он вздохнул — Ты пойми. Важно, что ты делаешь, а не кем себя называешь. Они… Бесы… Они зло плодят. А ты не плодишь. Тебе заставляют его плодить, а ты отказываешься, не хочешь. Это и есть выбор — он снова замолчал надолго — бесы… они… бешенные. Они бесятся. От злобы с ума сходят. Чем больше злобы, тем им лучше. Им от этого хорошо. А тебе, и ему, и мне — плохо. У них каждое слово, каждое дело на это направлено. что ни слово — то злоба. Они эту злобу вокруг себя сеют. Заражают ею. Кто злобу выбрал — тот бесом стал.

— И что делать теперь?

— Как что? Зла не плодить! Ты же выбрал. Вот и живи так, без злобы. Не пускай ее в себя.

— И все?

— Думаешь, это просто?

— А с ними что? Со всеми ними? Там же друзья наши, родственники. Яшка тот же самый, поговорить с ним надо, объяснить…

— Попробуй. Я пробую. Редко кто слышит. Редко кто слушает. Хорошо, если тебя услышат, это хорошо будет. Те, кто уже выбрал, те ничего не слышат. Они как мертвые — он снова задумался — Это все незаметно происходит, по чуть-чуть. Чуть-чуть грязи, чуть-чуть ненависти. А потом оказывается, что ты уже бес. И все, по-другому ты уже не можешь. Это раньше было, что можно и так и так жить. Немного так, а немного этак. Только, видно, слишком много их стало. Очень много, и все ускорилось, и уже нельзя стало по чуть-чуть. Стало: либо ты с ними — либо нет. Что тут сделаешь? Как им поможешь? Ты для них сумасшедший, дурачок. Они — для нас, а мы для них. Кто дурачков слушает?

— А как же дети, женщины? — Саня внезапно сел встревоженно, мысль о детях и жене его полностью в чувство привела, хотя выглядел он не важно.

— Детей берегите. За каждого человека битва идет. Каждого человека они к себе тащат. Дети слушать умеют. Им говорить надо, объяснять, они понимают.

— Я за своих детей кого угодно порву! — у меня перед глаза встало лицо дочки

— Нельзя так. Нельзя, ты пойми — монах смотрел мне прямо в глаза, почти умоляюще смотрел — нельзя злобу в себя пускать. Нет ни одной вещи, которая этого стоит. Ни одной. Они же только этого и хотят.

— А если убивать будут? Саню вон чуть не убили..

— Саня испугался. Любой бы испугался. Они страх чуют, он их притягивает. Страх, злоба, ненависть, это все их свойства. Они своих чуют. Они бы его не убили, они так живут, по другому не могут. Они войну любят, у них война в душе, вот и воюют без остановки. А мы мир выбрали. Мы для них никто, дурачки неразумные. Они нас и не видят, не замечают. Разве что ты в себя страх пустишь, как Саня вот. Тогда они тебя к себе потащат, изо всех сил, любым способом. Будут в тебе этот страх растить. Или ненависть, все равно. Пока ты таким как они не станешь.

— А потом? Потом-то что?

— Не знаю. Ты это переживи. Мир в себе сохрани, если ты так выбрал. Только мир должен быть правильный, настоящий, вот тут — он показал себе на сердце — Внутри должен мир быть, в душе.

— Какой тут мир в душе — Саня тер себе лоб — будет тут мир…

— Это не просто. А вы молитесь, поможет.

— Как это «молитесь»? Ты же говоришь, на них это не действует.

— Но на тебя-то действует.

— И как молится?

— Да как хочешь. Как сердце твое хочет. Лишь бы злобы и страха не было. Хочешь, как я молись. «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Ни один бес этой молитвы повторить не может

— Почему? Другие повторяет, а эту нет?

— Потому что… — он снова подбирал слова — тут просить надо. А бесы, ну… они просить не могут. Только требовать. И еще… Просить долго надо. Ждать надо, просить и ждать. Они ждать не могут. Терпеть не могут, это не их природа. Да, вот так. Потому и не повторяют. Бегут они от этого. Как нам от них плохо, так и им от этого.

Он поднялся, отряхнул одежду:

— Пойду — и пошел обратно, в город, как обычно опустив голову и бормоча себе под нос «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Вдруг повернулся — Только не судите их, не осуждайте.