Метро

Они мгновенно сошлись, но Егор вовремя это заметил и резко выдернул ногу девушки. Все равно, острые зубы впились в плоть и содрали немного кожи и мяса, но зато не отхватили всю ногу.

Егор вырвал Свету, и она повисла на нем как тряпичная кукла.

— Нога, — поморщилась она, — очень больно!

Он оттащил ее подальше к поезду от паука который, похоже, затихал, и осмотрел ее ногу. Рана была довольно глубокая, и края ее почему-то покрылись серой коркой. Кровь не текла, но пенилась, Егору это не понравилось.

— Рана вроде не сильная, — сказал он, — не двигайся, попытаюсь перевязать.

Он оторвал от своей когда-то белой рубахи несколько лоскутов и наложил на ногу девушке. Завязал потуже, чтобы остановить кровь.

— Идти сможешь? — спросил он ее.

— Наверное, — она пожала плечами, — сейчас уже не болит. Странно, я вообще не чувствую боли.

Егор ничего не сказал и они, поднявшись на ноги, стали двигаться дальше. Лом он решил оставить в брюхе вонючий твари, не было никакого желания его вытаскивать, хоть впереди могли быть и немалые неприятности.

Они шли около двадцати минут, постепенно Светин шаг стал сбиваться, она шла неровно, периодически заваливаясь, то на одну, то на другую сторону. В конце концов, Егор взял ее под руки, и помог идти.

— Мне плохо, — простонала девушка, — опусти меня.

— Надо идти вперед, — ответил Егор, — нельзя останавливаться.

— Меня сейчас вырвет! Опусти меня вниз!

Он положил Свету на рельсы, ее и правда стошнило. Она дышала тяжело и Егор, нагнувшись, оглядел ее рану. То, что он там увидел, было довольно неприятно. Серый цвет от раны начал распространяться по всей ноге и уже подбирался к бедру.

— Что там? — спросила она.

— Не знаю, похоже, это какое-то заражение.

— Я смогу идти, правда! Только не бросай меня здесь Егор, пожалуйста!

— Не брошу, дай-ка лучше перевяжу рану еще раз.

Он убрал куски своей рубашки и понял, что от них пахнет тлением. Он выбросил их прочь и наложил новую повязку.

— Странно, — подумал он, — мы идем уже очень долго, а выхода все нет. Ах, идиот! Надо было двигаться в сторону парка Победы. Там идти гораздо меньше, да теперь-то что.

Егор сказал так себе, но постепенно начал понимать, что затея с туннелем была совсем плохой мыслью. Еще не известно, что впереди, а твари как видно и, правда, умирают. Надо было остаться и подождать, пока они все перемрут, как и предлагала Света.

Но они двинулись в путь, еще и не подозревая, что и парк Победы и Московские ворота, и еще три прилегающие станции уже оккупированы странными созданиями похожими на пауков, которые надежно затянули все выходы. Не знали они также и о том, что в наверху никто не догадывается о произошедшем. Знают лишь о трех машинистах и пяти дежурных по станции, что не вышли на связь. Однако почему-то мало кто придал этому делу большое значение, мало ли что могло случиться! В это же время около пятидесяти человек волновались у себя дома потому, как их близкие до сих пор не вернулись, и боялись, что что-то случилось. Если бы они видели сейчас городское метро, то поняли бы, что и, правда, случилось! И притом очень даже серьезное дело.

Как бы там ни было, но Егор и Света никак не могли попасть на станцию Московские ворота. Незаметно для себя они свернули в боковой туннель, по которому лишь изредка гоняют поезда и в основном не используется. И заходили они все дальше и дальше в глубь загадочной сетки метро.

Егор с трудом поднял Свету на ноги и практически потащил ее на себе. Поначалу он хотел ее бросить, но потом понял, что девушка заслужила того, чтобы выбраться из этого подземелья. Он буквально тащил ее на себе. Поначалу она что-то говорила, но потом замолчала и просто держалась за Егора.

— Ничего Света, мы выберемся, — сказал он ей, — думаю скоро появиться выход и мы сможем вылезти на улицу.

Девушка не ответила, и Егор остановился. Света держалась за него, но не шевелилась. Он понял что девушка умерла. Причем, скорее всего, произошло это тогда, когда она перестала бормотать себе под нос. То есть где-то минут пять назад.

— Прости, — сказал он кладя ее на землю, — я сделал все что мог.

Он пошел вперед, а она так и осталась лежать поперек рельсов.

Все же он чувствовал некое облегчение, что теперь ему не придется отвечать за кого-то еще кроме себя, и не надо будет следить, что да как. Он шел гораздо быстрее, практически бежал, и недоумение его росло с каждой минутой. По подсчетам Егора он давно уже должен был быть на станции, однако мрак все не хотел рассеиваться. Вместо этого путь стал гораздо темнее. Теперь пропали даже редкие фонари ориентиры, и он перебирался в кромешной темноте, наугад. Постепенно он стал впадать в панику, но все же еще держал над собой контроль. Егор понимал что заблудился, но так же понимал что может найти выход.