Наташа

Ни он, ни его семья никак не повлияли на обстановку в стране. Как, впрочем, и обстановка на них. Семейные устои с революцией никак не поменялись. Юность и первые годы жизни Лаврецкого показались мне настолько заурядными и неинтересными, что я с трудом подавлял зевоту, пока приглашенный гость вел свой рассказ. Как и все истинные гении двадцатого столетия, будущий режиссер оказался самым настоящим шизофреником и провел в больнице ни мало, ни много десять лет, не вызывая ничьего интереса. Потом был завод, двадцать лет. Сибирь, война, траки для танков, Победа, почетная грамота, благодарность от начальства (похлопать по плечу) с занесением и все в этом духе. Интерес к авангарду выявился совершенно случайно и очень кстати. Лаврецкий высказался и попал в яблочко. Дальше все пошло, как по маслу: выставки, галереи, показы и в следствии предложение. Воодушевленный новоиспеченный режиссер показал себя с самой выгодной стороны и на закрытом показе сорвал шквал аплодисментов и оваций. Восемь часов к ряду я слушал восторженные возгласы. В общем, мне навязчиво объяснили, что я прожил свои годы зря, если до сих пор не посмотрел ни один фильм великого режиссера.

Рассказ о последнем фильме смог все-таки вызвать мой интерес к себе. А именно своей краткостью и насыщенностью. Да простят меня поклонники абстрактных искусств, но ничего кроме мурашек у меня все эти «шедевры» не вызывают. Последний фильм он задумал, будучи в гостях у одного своего большого поклонника и эстета, довольно известного в узких кругах. Легенда — именно легенда, потому что ничего достоверно известного (по словам Лукьянова) не существовало — гласила, что там Лаврецкий и встретил Наташу. Наташа стала его музой. Он тут же написал сценарий для короткого метра и с десяток писем о срочной подготовке к съемке. Чем именно привлекла к себе внимание Наташа, оставалось для меня тайной. Лукьянов предлагал мне принять это, как аксиому. Я сделал пометку в блокноте. Потом были съемки, о которых также мало известно, как и обо всем проекте. Съемочная группа покинула площадку, оставляя режиссера с километрами восьмимиллиметровой пленки и машинкой для резки и клейки. А в течение полугода все, кто хоть как-то принимал участие в съемке, погибли или же умерли своей смертью. Самое странное (на мой взгляд, просто совпадение), что актер, игравший мужчину с перерезанным горлом, был найден убитым. Ему перерезали горло. А Наташа утонула в реке. Конечно же, Лукьянов и его гость связали эти события, что убедило меня в моей правоте еще больше. Туннельное зрение помогает убедиться в своей правоте, связывая все события, пусть даже мистическими нитями, но очень мешает взглянуть объективно на картину в целом. В этом меня убедил опыт не один и не два раза.

Глаза слипались от усталости. Наверное, лучше было остановиться в каком-нибудь отеле или даже на обочине и хорошо выспаться, но мне очень хотелось добраться до бюро сегодня же ночью, а завтра с утра уже рвануть в эту деревню. Я достал телефон и набрал Олесю.

— Не спишь? — я улыбнулся, представив себе лицо моей секретарши.

— Ты, вроде, детектив. Как сам думаешь?

— Отпуск закончился, милая. Я буду в бюро через два часа и мне нужно все, что ты собрала. Я посплю там, на диване, а завтра утром поеду.

— Я тебе тоже там нужна через два часа?

— Да, — я снова позлорадствовал выражению ее лица, нарисованному моим воображением.

— Хорошо, я буду, — довольно бодро ответила она. — У меня для тебя сюрприз.

Бюро встретило меня современным уютом, запахом кофе и прелестной улыбкой Олеси. Я шумно погрузился в свое любимое кресло. На лакированной крышке стола лежали несколько папок.

— Выкладывай, — нагло заявил я, раскрывая первую папку. С первой страницы на меня смотрело угрюмое лицо Лаврецкого.

— Интересная личность, — Олеся налила кофе в чашку и придвинула ко мне. — Качественный авангард, абстракт. Вокруг него крутятся десятки мистических историй, но едва ли хотя бы у одной есть подтверждение.

— Олесь, я столько об этом хмыре уже наслушался, мне на пол жизни хватит. Давай о кино. Что с актерами?

— Кино не оценили. Оно так и осталось бы пылиться на полке какого-нибудь склада, если бы не слава режиссера. Я была у одного специалиста вчера вечером. Он сам говорил, что кинчик довольно пустой. Притягивает тем, что абсолютно непонятен. Говорит, что фильм — мыльный пузырь, раздутый незаслуженно не по размерам из-за славы режиссера и истории, произошедшей потом.

— Ты фильм посмотрела?

— Конечно. Оставляет неприятный осадок.

— Что с актерами?

— В титрах не указаны никакие имена, кроме самой Наташи. Я порылась в документах, сделала несколько звонков, и мне удалось составить список лиц.

Олеся открыла папку и достала лист с именами. Список состоял из пяти имен.

— Тут не все, но уж извини. Чем богаты. История о смерти всей съемочной группы и правда раздута.