Лифт

Теперь я смотрел на неё иначе. Да и вела она себя тоже по-другому. Будто и не было никогда прошлой жизни. Будто мы всегда путешествовали в лифте по незнакомым мирам.

Она нажала на кнопку и лифт послушно остановился. Нам открылась широкая поляна с чудесным лугом и кристально чистой речкой и с неестественно ярким солнцем. Оно грело, но не обжигало. Старик испуганно вскрикнул и попытался закрыться от него. На его старческих руках попавших под солнечные лучи, вздулись чудовищные пузыри, тут же лопнувшие. Кожа практически моментально стала красной.

— Ожог, — констатировал я. Странно, что ни я, ни Света ничего подобного не испытывали. У меня не было сил даже удивляться, или пожалеть старика. Сделав последний судорожный вздох, он скончался. Ни сил, ни желания горевать я не испытывал. Мне было жалко Мишу. Рому очень жалко. Но на сожаление по поводу кончины старика я так и не испытывал. Я даже не смог вспомнить, как его зовут.

— О, он таки сдох? — спросила Света, выжимая свои волосы.

Она попросила попридержать двери и пошла к реке, умыться, и в кустики. Вернулась она посвежевшая, отдохнувшая и странно умиротворенная.

— Да, — буднично ответил я.

— Наконец. А то я думала он своим кашлем меня в конец достанет. Что он про меня тебе рассказал? — вкрадчиво поинтересовалась она.

— Да ничего, — соврал я.

— Ладно, — сделала вид, что поверила мне Света. — Иди, умойся. Я пока приберусь тут.

Я послушно пошел к реке. А хорошее местечко, жалко оно сразу нам не попалось, мы могли бы остаться здесь, и не было бы ни пятого этажа, ни шестого. Ничего бы не было. А ну да. Солнечная радиация, не берущая только меня и Свету. Мальчики и старик здесь бы сразу зажарились.

Мне уже не было страшно. Странно. Наверное, даже бояться все время человек устает. Как впрочем, и жить, и принимать самому решение. У меня же есть теперь своя персональная ведьма, если верить покойнику.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся я на всю поляну. Дикий истерический смех, в котором не было ничего здорового.

— Ты чего? — испугано выглянула из кабинки Света. Она уже нарвала ветки с кустов и выметала последний мусор.

— Да так, ничего, — опять соврал я.

Она промолчала. Я зашел обратно в лифт. Теперь нажимать кнопки не требовалось, держать двери тоже. Стоило мне зайти, как лифт закрылся, и мы поехали дальше. Куда? Не знаю. Да и не важно. Одно я знал точно не на пятый этаж. Участковый так больше и не связывался с нами, как и мы с ним.

— Они врут, — неожиданно сказал Света. — Все врут. Всегда. Я никогда их не любила. Никого. И свою проклятую семейку, и этот чертов этаж. Все любят свой дом. Это нормально, я его ненавидела.

Она уткнулась мне носом в грудь и продолжила свой рассказ.

— Моя семейка. Эти старые сварливые бабы. Мать, бабка, сестра. Они все лишали меня счастья, своё не смогли удержать и вымещали свою злость на мне. Ненавижу! А эти соседи. Они всегда про меня врали, а бабка, эта карга, меня волочила за косы. Жалко, что и они не умерли. Но я к ним больше никогда не вернусь. Мне не зачем к ним возвращаться, у меня теперь есть ты. Это, наверное, глупо, мы с тобой виделись пару раз в лифте. И я решила, что влюбилась. Мне так хотелось, чтобы наши поездки никогда не заканчивались. А когда ты вчера зашел, и я поняла, что ты мне надо опять выходить на свой проклятый этаж, а ты уедешь дальше, мне вдруг стало так страшно. Так тоскливо. И вдруг все это началось. Мне было страшно, но и радостно тоже. Ты был со мной. И это было хорошо. Вдыхать твой аромат, дышать с тобой одним воздухом. И эти мальчики. Они ведь такими хорошими были. Я так представляла, что это наши сыновья… Но они меня не слушали. У нас ведь будут хорошие, послушные дети, да?

Я молчал. Я слушал. А она продолжала рассказывать.

— Мне было очень жалко Мишу. Но он стал так противно пахнуть и так страшно выглядеть. Хорошо, что лифт потребовал жертву, и удалось от него избавиться. А Рома был очень плохим мальчиком, меня не слушал, ругался, дрался со мной. И его забрало Оно. Знаешь, я ведь только сейчас поняла, мне по-настоящему страшно было только на моём этаже. Он всегда меня пугал. Мне хотелось чудес. Но вы их испугались, а Мишу ужалили. Вы меня не слушали, и Рому забрали. А старик… Он и так слишком зажился на свете. Все меня проституткой называл. Но ты не верь ему. Мертвецам вообще не стоит верить, они всегда врут. Они хотят разлучить нас с тобой. Но ты ведь меня не бросишь, правда?

И она подняла на меня свои глаза. Глаза полные любви, обожания и самообмана… Что может быть смертельнее?