Лифт

— завопила Света и накинулась на меня, судорожно нажимая на все кнопки сразу. — Поехали, я умоляю вас!

Дверям не дал закрыться Ромка. Он поставил ногу, и двери лифта нехотя отползли обратно.

— Погоди, — пытался я успокоить Свету. — Сейчас с той стороны откроют шахту, и мы выберемся. Потерпи немного. Сейчас все прекратиться.

— Нет. Вы не понимаете. Оно сожрет меня. Надо уезжать отсюда. Никто нам не поможет! — в полный голос выла она.

И в правду я уже отчетливо чувствовал приближение этого Нечто. Не было ни звуков шагов, ни рычание голодного зверя, ни запаха, ничего. Только животный инстинкт предупреждал о приближение опасности. И стало очень страшно.

— Быстрее! — уже и я орал в полный голос в микрофон.

— Щас… Уже… открыли… почти… потерпите… — сквозь помехи доносился голос участкового.

И мы держали. Мрак приблизился. Круг света от тусклой лампочки и нашего лифта сузился, приблизился к нам. Чтобы там не скрывалось, Оно не спешило выходить на свет, или Оно было самим отсутствием света? Блин, набрался от этого зачитавшегося участкового.

— Он зовет нас, — внезапно сказал Рома. — Вы не слышите? Он хочет, чтобы мы вышли. И все тогда закончится.

И сказал это таким тихим и спокойным голосом, что меня пробрала дрожь. Не место такому отрешенному спокойствию в такой ситуации. И мальчик смело шагнул из лифта.

— Нет! — крикнула Света и попыталась схватить его за руку.

Но стоило её руке пересечь невидимую черту границы лифта, как мрак, спокойно раскинувшийся вокруг нас, стремительно надвинулся, поглощая и смутное очертание коридора, и тусклую лампочку. Даже капанье воды и треск исчезли.

Отдернув испугано руку, будто она случайно сунула её под кипяток или её резко ударило током, Света вернулась в кабинку и попыталась забиться в самый дальний угол, спрятавшись за мной. Мрак недовольно отступил, вернув нам уже осточертевшее «Кап… кап» и подмигивание проклятой лампочки. И Рому. У него не было ни рваных ран, ни следов от зубов, даже кожа, побледневшая на холоде в лифте, вновь стала розовой и здоровой. Он даже улыбался.

— Ромка, иди сюда, сорванец, — кричал ему старик, подзывая обратно в лифт.

И Рома пошел к нам. Все так же улыбаясь и не произнося ни слова.

— Нет, не дайте ему зайти! — внезапно закричала Света. — Его уже съели. Посмотрите, это уже не он!

— Да, заткнись, ты, стревозная баба! Из-за тебя все наши беды! Проститутка!

— Я не… — начала оправдываться Света, но внезапно смолкла и стыдливо отвела глаза.

А Рома медленно переставляя ноги, и все с той же улыбкой приблизился к лифту и остановился.

— Рома, — тихонько позвал я его. — Рома, не пугай нас, скажи что-нибудь.

— Отдайте, — спокойно, даже как-то убаюкивающее вдруг сказал он. — Отдайте. Вы люди. Вам здесь не место. Отдайте и уходите. Вы люди. Отдайте.

— Что отдать тебе? — спросил я. Что от нас надо этому существу, завладевшему мальчиком. Но он меня не слышал.

— Отдайте. Я возьму сам. Я могу. Да, теперь могу взять сам. Отдайте.

Створки лифта уже никто не держал и они медленно стали закрываться, отсекая нас от Ромы и того существа, завладевшего им.

— Нет. Нельзя уходить. Там мрак. Отдайте, — продолжал твердить Рома.

И он остановил уже почти сошедшие створки лифта рукой. Недовольно зашипев они ещё некоторое время сопротивлялись, но покорные своей природе и заложенной в них человеком программе так же медленно раскрылись снова. А Рома уже держался за стенку лифта и с трудом пытался зайти к нам. Видимых препятствий между нами не было, и его кривляния и потуги смотрелись нелепой пантомимой.

Было страшно, хотелось выкинуть его обратно. Но пошевелиться было ещё страшнее. И потом, если он возьмет свою вещь, то тогда может все закончится? Наконец этот кошмар прекратиться.

— Неет, — дикой кошкой закричала Света и, обезумев, кинулась на безвольное тело мальчика. Я хотел её остановить, честно, но почему-то так и не смог двинуться с места. Я стал немым свидетелем разыгравшегося действа.

Сначала Света пыталась отцепить пальцы мальчика, прочно державшего створки лифта. Но у неё это не получилось. Рома уже практически полностью смог протолкнуть к нам голову. Но это уже точно не был Ромой. Глаза омертвели, стали стекляшками, без жизни, без выражения. Кожа на лице потрескалась и почерневшее мясо выглядывало через новые шрамы.

Света кошкой бросилась к своим сваленным сумкам и принялась в них копаться, выкидывая подвернувшиеся под руки продукты. Она что хочет накормить его? Действительно дура.

А я её недооценил. Выхватив со дна запакованный в фабричную упаковку кухонный нож, она принялась яростно сдирать с него обертку. Освободив лезвие, Света с криком бросилась на то, что когда то было мальчиком Ромой.

А вот дальше события стали развиваться ещё стремительнее.