Добавить в моё избранное
35 мин, 33 сек 20219
Это не просто «потеха», как ты выразился — это сеанс групповой терапии, ― Николай Альбертович рассмеялся, и гости дружно поддержали его хохотом.
Вышел Эдик с продолговатым ящиком в руках. Глава посёлка кивнул ему, и взглянув на Сергея, сказал:
― Ну, вот и всё. Наши приключения продолжаются, а ваше, Сергей, подходит к финалу.
У Сергея похолодело в груди.
― В-вы меня убьёте? Ну, конечно, убьёте, гады.
Николай Альбертович покачал головой.
― Ну, зачем же сразу «убьём»? Вы сумели вырваться из пещеры, выжить — значит, на роду у вас написано умереть от чего-либо другого. Не будем спорить с судьбой. И потом, если вы решите кому-то поведать о случившемся, то кому, как вы думаете, поверят? Вам или главе поселковой администрации, начальнику полиции и их высокопоставленным друзьям? Так что, идите, Сергей. Миша, открой ворота.
Лязгнул засов, а гости недовольно загомонили. Сергей решил не испытывать судьбу, и бросился к выходу. Ему показалось, что, уходя, он заметил, как Николай Альбертович лукаво подмигнул своим гостям, явно недовольным освобождением последней жертвы.
Сергей быстро шёл прочь от особняка, потом сорвался на бег. И вдруг, что-то ожгло висок. Сергей остановился, не в силах поверить в то, что увидел — перед ним в землю воткнулась стрела, вырвав перед тем клок кожи с его головы. Тут же за спиной прозвучало дружное улюлюканье, нелепо пародирующее боевой клич киношных индейцев. Стрелы одна за другой со свистом пролетали рядом и вонзались в грунт.
Сергей понял, что никто и не собирался отпускать его живым — решили напоследок устроить ещё одну «историческую реконструкцию». Пощекотать себе нервишки «на-посошок». Он принялся убегать, петляя по полю, как загнанный заяц. Стрелы со змеиным шипением ложились слева и справа от него, спереди, и за спиной, с чмоканьем вонзаясь в сырой дёрн.
Сергей понимал, что единственный шанс на спасение — постоянное движение в разных направлениях. Какое-то время это помогало, но Сергей стал быстро уставать, и, к тому же, лучники в банных халатах, похоже, пристрелялись — левое плечо пронзила резкая боль. Стрела прошла плоть насквозь, застряв в теле так, что наконечник вылез вперёд на длину двух ладоней. Малейшая попытка пошевелить левой рукой отзывалась нестерпимой болью.
Сергей снова попытался сменить направление бега, но ступил ногой на что-то очень скользкое и упал, взвыв от боли в плече. Он тут же попытался встать, но этой заминки хватило стрелкам — четыре стрелы поочерёдно воткнулись ему в спину. Сергей попытался сделать шаг, но боль стиснула ему грудь, лишив возможности сделать нормальный вдох. Сергей медленно осел набок, вскрикнув, когда ещё две стрелы попали ему в ногу.
Внезапно, Сергей заметил в траве что-то необычное, и с ужасом осознал, обо что он только что споткнулся. На примятых стеблях лежало изувеченное, грязное и растоптанное лицо Насти. Сергей сразу узнал знакомые черты, несмотря на то, что кожа была порядком смята. Пустые глазницы смотрели с печалью и укором, многократно умножая страшные мучения истыканного стрелами тела ещё и жуткими душевными муками.
Сергей чувствовал, как силы покидают его. Лёжа на боку, он продолжал смотреть на девичье лицо, и ему казалось, что вялые обрывки губ шепчут, зовут его куда-то. Смертельно раненный мужчина потянулся к ужасному лицу, желая услышать этот шёпот, как вдруг кто-то цепко ухватил его, и перевернул на спину. Сергей мог бы завопить от невероятной боли, когда стрелы, что торчали из спины, упёршись древками в землю, вылезли через живот и рёбра, вытянув за собой куски жил и кишок. Он мог бы зайтись криком, но лишь застонал, не в силах набрать достаточно воздуха порванными лёгкими.
Сквозь багряную пелену Сергей рассмотрел лицо того мерзкого толстяка, что убивал Настю. Будто сквозь ватный ком, послышался знакомый уже резкий голос:
― Мы решили, что твоё лицо станет моим трофеем. Так что, можешь гордиться — у такого человека на стенке висеть будешь.
Пузатый вытащил нож, но, внезапно, что-то заметив, переменился в лице.
― О-о, ну сегодня точно мой день. Мой самый лучший трофей нашёлся.
В костлявых ручонках появился обрывок кожи, в котором Сергей безошибочно определил Настино лицо. Сергей наблюдал, как мерзкий убийца что-то лопочет над лицом мёртвой девушки, тряся желеобразным, дряблым подбородком, и ему стало противно. Противно, обидно и страшно. Страшно оттого, что он отчётливо сознавал неизбежность близкой смерти — никаких иллюзий, что его не оставят в живых не было. А противно и обидно потому, что позволил этим сволочам потешиться над собой, изображая жертву, прыгая, как зайчик по полю.
Сергей понимал, что бороться со смертью ему уже поздно, а вот отыграться за обиду ещё можно успеть. Напрягая остатки сил, он протянул правую руку к торчащему из плеча древку стрелы с наконечником.
Вышел Эдик с продолговатым ящиком в руках. Глава посёлка кивнул ему, и взглянув на Сергея, сказал:
― Ну, вот и всё. Наши приключения продолжаются, а ваше, Сергей, подходит к финалу.
У Сергея похолодело в груди.
― В-вы меня убьёте? Ну, конечно, убьёте, гады.
Николай Альбертович покачал головой.
― Ну, зачем же сразу «убьём»? Вы сумели вырваться из пещеры, выжить — значит, на роду у вас написано умереть от чего-либо другого. Не будем спорить с судьбой. И потом, если вы решите кому-то поведать о случившемся, то кому, как вы думаете, поверят? Вам или главе поселковой администрации, начальнику полиции и их высокопоставленным друзьям? Так что, идите, Сергей. Миша, открой ворота.
Лязгнул засов, а гости недовольно загомонили. Сергей решил не испытывать судьбу, и бросился к выходу. Ему показалось, что, уходя, он заметил, как Николай Альбертович лукаво подмигнул своим гостям, явно недовольным освобождением последней жертвы.
Сергей быстро шёл прочь от особняка, потом сорвался на бег. И вдруг, что-то ожгло висок. Сергей остановился, не в силах поверить в то, что увидел — перед ним в землю воткнулась стрела, вырвав перед тем клок кожи с его головы. Тут же за спиной прозвучало дружное улюлюканье, нелепо пародирующее боевой клич киношных индейцев. Стрелы одна за другой со свистом пролетали рядом и вонзались в грунт.
Сергей понял, что никто и не собирался отпускать его живым — решили напоследок устроить ещё одну «историческую реконструкцию». Пощекотать себе нервишки «на-посошок». Он принялся убегать, петляя по полю, как загнанный заяц. Стрелы со змеиным шипением ложились слева и справа от него, спереди, и за спиной, с чмоканьем вонзаясь в сырой дёрн.
Сергей понимал, что единственный шанс на спасение — постоянное движение в разных направлениях. Какое-то время это помогало, но Сергей стал быстро уставать, и, к тому же, лучники в банных халатах, похоже, пристрелялись — левое плечо пронзила резкая боль. Стрела прошла плоть насквозь, застряв в теле так, что наконечник вылез вперёд на длину двух ладоней. Малейшая попытка пошевелить левой рукой отзывалась нестерпимой болью.
Сергей снова попытался сменить направление бега, но ступил ногой на что-то очень скользкое и упал, взвыв от боли в плече. Он тут же попытался встать, но этой заминки хватило стрелкам — четыре стрелы поочерёдно воткнулись ему в спину. Сергей попытался сделать шаг, но боль стиснула ему грудь, лишив возможности сделать нормальный вдох. Сергей медленно осел набок, вскрикнув, когда ещё две стрелы попали ему в ногу.
Внезапно, Сергей заметил в траве что-то необычное, и с ужасом осознал, обо что он только что споткнулся. На примятых стеблях лежало изувеченное, грязное и растоптанное лицо Насти. Сергей сразу узнал знакомые черты, несмотря на то, что кожа была порядком смята. Пустые глазницы смотрели с печалью и укором, многократно умножая страшные мучения истыканного стрелами тела ещё и жуткими душевными муками.
Сергей чувствовал, как силы покидают его. Лёжа на боку, он продолжал смотреть на девичье лицо, и ему казалось, что вялые обрывки губ шепчут, зовут его куда-то. Смертельно раненный мужчина потянулся к ужасному лицу, желая услышать этот шёпот, как вдруг кто-то цепко ухватил его, и перевернул на спину. Сергей мог бы завопить от невероятной боли, когда стрелы, что торчали из спины, упёршись древками в землю, вылезли через живот и рёбра, вытянув за собой куски жил и кишок. Он мог бы зайтись криком, но лишь застонал, не в силах набрать достаточно воздуха порванными лёгкими.
Сквозь багряную пелену Сергей рассмотрел лицо того мерзкого толстяка, что убивал Настю. Будто сквозь ватный ком, послышался знакомый уже резкий голос:
― Мы решили, что твоё лицо станет моим трофеем. Так что, можешь гордиться — у такого человека на стенке висеть будешь.
Пузатый вытащил нож, но, внезапно, что-то заметив, переменился в лице.
― О-о, ну сегодня точно мой день. Мой самый лучший трофей нашёлся.
В костлявых ручонках появился обрывок кожи, в котором Сергей безошибочно определил Настино лицо. Сергей наблюдал, как мерзкий убийца что-то лопочет над лицом мёртвой девушки, тряся желеобразным, дряблым подбородком, и ему стало противно. Противно, обидно и страшно. Страшно оттого, что он отчётливо сознавал неизбежность близкой смерти — никаких иллюзий, что его не оставят в живых не было. А противно и обидно потому, что позволил этим сволочам потешиться над собой, изображая жертву, прыгая, как зайчик по полю.
Сергей понимал, что бороться со смертью ему уже поздно, а вот отыграться за обиду ещё можно успеть. Напрягая остатки сил, он протянул правую руку к торчащему из плеча древку стрелы с наконечником.
Страница
10 из 11
10 из 11
