Осторожно мертвая голова бунтует!

Голова закружилась, перед глазами поплыло. Присесть было негде: стул лежал запрокинутый и сломанный. Ганник отошел к стене, чтобы перевести дух и попытаться сосредоточится. Стук повторился, голова мнимого мертвеца плавно повернулась, а рука, сжимающая железку, стукнулась о ножку тюремных нар.

— Выстрел для него спасение: парень больше не будет мучиться. Долго ты меня ждал, молодец, что дождался. Постараюсь не промахнуться, — прогремел выстрел, и рука мертвеца разжалась. Глаза его по-прежнему были открыты, но в них больше не было боли.

— Еще одной такой прогулочки я не вынесу, — подумал, успокоившись, Ганник и посмотрел, что выронил мертвец. — Кажется… похоже на диктофон в металлической оболочке, есть кнопки и дисплей, почему это не может быть он? Подняв его с пола, Ганник нажал на кнопку Play.

— Право не знаю… всегда хотел пойти учиться на хирурга… и тут такая возможность! Знаете, когда сидишь в тюрьме в полной изоляции, вынужден фантазировать и представлять. Я представлял! Операция вышла пробная, но вряд ли я на этом успокоюсь. Конечно, подходящих инструментов не нашлось, но я думаю, что после объявления Мертвой головы мне удастся найти путь в медицинский корпус. Там таких инструментов навалом, а подопытных просто не счесть! Тот, кто это слушает, наверняка думает, что я псих, но солидарный со мной парень поддержит меня!

Запись закончилась. Ганник презрительно бросил диктофон о стену, и он разлетелся вдребезги. Ганник же проиграл про себя приблизительный конец записи «пациентов просто не счесть».

— Вот ты значит кто? Гребаный мечтатель!

До выхода было еще пару метров, а внутри все клокотало. Вероятность того, что в этих камерах держали таких «гребаных мечтателей», один из которых «католик», заставляла бояться еще сильнее: при встрече он либо успеет выстрелить, либо попадет в извращенные руки. Только поэтому Ганник, стоя перед закрытыми дверями, ведущими на верхние этажи тюремного комплекса, ждал и вслушивался в неясные отзвуки, идущие из пугающей неизвестности.

— Если не идти? — напряженно подумал он, нервно постукивая костяшками пальцев по кожаной кобуре пистолета и на мгновенье представляя, как он останется здесь, среди изгвазданных кровью стен, вместе с лоботомированным мертвецом. Однозначно ему неприятна такая «компания». — Конечно, патронов мало, и по поверхности бункера бродят неперестрелянные ублюдки, мечтающие выбраться наружу.

Ганник осторожно провернул ручку железной двери, чуть приоткрыв ее, и осторожно всмотрелся вглубь видимого узкого пространства за этой маленькой щелочкой. Кое-где и правда было что-то слышно, но эти звуки раздавались там, в глубине. Ганник тяжело вздохнул, мысленно настроился на самый неприятный исход, сжал пистолет…

— Так… стоп… сейчас успокоимся… успокаиваемся… совсем успокоились… ничего там нет… а если есть, то оно далеко… шанс всегда есть… вот… только… ладно… уффф… поехали… — думалось Ганнику. По рассказам умершего дедушки, бункер — это глухое помещение, в котором обязательно есть один пулемет, узкое сквозное окошечко и кое-какие боеприпасы. Но сейчас Ганник видел нечто иное: в тускловатом свете старых советских фонарей, то мерцающих, то угасающих, он стоял в огромном бетонном помещении с маленькими узкими оконцами, сквозь которые была видна только чернота, и только с правой стороны мелькал робкий проблеск света, который тут же потом затухал, лишь на время освещая пустое пространство чуть видимого коридора. В углу Ганник четко приметил осколок резиновой дубинки, кое-где была видна размазанная по бетону лужица крови. С левой стороны он видел кровавый след ладони, оставленный кем-то, видимо тем, кто спасался, а не тем, кто нападал.

— Смотровая, наверное, — подумал Ганник, неуверенно оглядываясь по сторонам. Соприкасаясь с неизведанным, он четко придерживался позиции, что если не видно врага — ориентируйся по его следу, и только потом бей.

Вдруг что-то промелькнуло, тень или что-либо еще, но однозначно это было что-то очень черное и быстрое. Ганник не мог сначала поверить, что что-то или кто-то может передвигаться так быстро. Он осторожно подошел к той «видимой» части помещения, где на долю секунды промелькнул свет, и ничего не увидел, кроме пустого коридора, который тут же погрузился во мрак.

— Тук! Тук! Тщщщ! Тук! — этот звук был слышен по ту сторону коридора, громкий и такой страшный, особенно, когда следующий «сеанс» света осветил пустое пространство, звук настойчиво повторялся, в то время когда левая сторона помещения была темной. Ганник напряженно вздохнул. Как жаль, что по пути не завалялась какая-нибудь коробка с боеприпасами. Он содрогался от мысли, что по ту сторону ржавых железных ворот с огромной красной звездочкой по центру его встретит смерть или что пострашнее. Эта мысль заставляла его душу выворачиваться наизнанку. Неожиданно перед ним оказалась панель с двумя большими кнопками: красная — открывала ворота, черная — закрывала их.