Город в песках

Просто не надо поддаваться панике.

Он спрыгивает на песок рядом с ней. Садится. Берет ее за руку.

— Предупреждал же, — говорит укоризненно. Она вздыхает. Да, глупо.

— А история эта действительно начинается с метеорита. Его падение пошатнуло землю и нарушило равновесие ее основ. Наши миры — Внутренний и Внешний — всегда существовали параллельно, каждый сам по себе, имея лишь несколько точек взаимопроникновения. Точек перехода из мира в мир. Порой людям требовались саламандры, порой саламандрам нужны были люди. Но все это было локально. Единичные случаи, вошедшие в сказки. Метеорит нарушил равновесие, лишив этот мир гармонии. Жар нашего огня вырвался в ваш мир, иссушая земли. Холод вашего воздуха проник к нам, выстужая души. И нам потребовались… доноры. Много больше, чем раньше. Те, кто могли вернуть нам вытекающую энергию и согреть наши огненные души. Среди войн и смут мы забирали себе тех, чью пропажу никто не заметит. Ведь границы стали проходимы в обе стороны. А война нам была не нужна.

— И вы забрали всех жителей города.

— Да. Ведь он был уже на нашей земле. На нашей стороне вселенной.

— И… что с ними стало?

— На вашей земле их не стало. Так не все ли тебе равно?

Да, кивала на его слова Яна, да, действительно, все равно.

— А монастырь? Легенда говорит, вам в него не войти, а ты вошел.

— Легенду создавали монахи. Им больше нравится их версия. Но, если хочешь, расскажу и свою, — Егор встал и потянул ее за собой. — Пойдем, тут недалеко уже тот самый дом.

— Тот самый?

— Да, с которого все и началось.

Они вышли со двора и вновь пошли вдоль улицы. Эта улица была значительно шире, и дома на ней стояли побогаче.

— В этом доме жил воевода. Был он, как водится, князь, род свой вел, как и положено, от Рюрика. Да видно, в опалу попал, вот и сослали его на дальнее воеводство. И была у него красавица дочь, — Егор чуть помолчал, словно бы вспоминая. — И увидел ее однажды принц саламандр в отсветах свечей, и влюбился без памяти. И явился через огонь за ее любовью. И не устояла княжна… А вот и тот самый дом. Идем.

Он завел ее внутрь, поднялся с ней по шаткой, полусгнившей лесенке на самый верх, в светелку. Там стояли все еще лавки, да сундуки вдоль стен, да прялка в углу. И были забраны ажурными решетками небольшие окошки.

— Вот здесь когда-то все и случилось, — Егор вздохнул. — Воевода узнал, возмутился, перепугался. Попробовал спасти дочь и бежал с нею вместе из города. Ну а саламандр, не найдя возлюбленной, отдал приказ забрать вместо нее всех жителей города. Необходимость в людях росла, он и так берег этот город излишне долго. Из-за нее. Когда же она сбежала… Потек по улицам жидкий огонь и каждый, в него ступивший, был не в силах противиться воле огненных духов. Их забрали всех. За ночь. И отправились догонять беглецов.

— Они укрылись в монастыре, и монахи пообещали защитить их от зла. Готовились биться. Поливать нас святой водой и читать молитвы. Они верили, что мы черти из ада. Мы не спорили. Просто явился настоятелю принц саламандр в столбе «адского пламени», да потребовал отдать ему блудницу, ведь оскверняет она своим присутствием святые стены, и делает монастырь открытым для зла.

— Но монахи никогда…

— Слова, Янка. Главное — правильные слова. А когда звучат они из огненного куста, как опознать, Врата перед тобой Адовы или Купина Неопалимая? Особенно, если ты привык верить словам и не приучен самостоятельно оценивать поступки, — тот, кто именовал себя саламандром, усмехнулся.

— Так они не выносили икону на стену, они просто девушку отдали?

— Выносили, почему ж нет. А девушку отдали. Сочли, что избавляют свой дом от скверны. И предали ту, что обещали защитить. И именно предательство сделало их монастырь беззащитным. Если пустил зло в душу, бессмысленно спасаться от него за раскрашенными досками, — Егор неприязненно скривился.

— А что было потом? Не с монастырем, с княжной?

— Он любил ее, Янка, — горько вздохнул Егор. — Любил, хоть она была человеком. Подарил ей огонь, бессмертие, сбился с ног в поисках способа превратить ее в саламандру. Преуспел. И она даже сумела зачать. Спустя четыреста лет они стали, наконец, совместимы настолько, чтоб иметь общее потомство. Он был счастлив. А она… просто сбежала. Просто сбежала обратно к людям, ради безумной идеи, что ее дочь должна расти человеком. Так и не поняв, что сама-то она человеком уже не была.

— А ты нашел ее, — Яна уже не сомневалась, кто герой той истории.

— Не успел, — качает он головой. — Она пряталась слишком тщательно. И погибла, отказавшись от пищи саламандр, решив вновь стать человеком. А вновь не стать… — он опускается на пол у стены, обхватывает руками коленки. Зря он начал рассказывать. Слишком горько.

Яна присаживается рядом, кладет руку ему на плечо.