Квинтэссенция зла

Глава 1. Гори ведьма

— Уот, ты что сырые дрова положил, поганка ты болотная?

Костер располагался посреди небольшой деревеньки. Вокруг огненного эшафота собралось два десятка крестьян и теперь один из них строго спрашивал с другого.

— А я что? Я виноват что ль, что давеча дождь лил? Да такой что кругом сухой дровины ни одной не осталося. Можа, староста, из твоего сарая надобно было взять? Так сказал бы.

— Подсушить значится сперва надобно было, — упер руки в боки старик, названный старостой. — А то ж эта ведьма проклятущая в дыму задохнется упреж чем огонь займется. Дюже легкая смерть для нее будя, после всего содеянного. В очищающем огне должна сгореть, поганка! — неистово выкрикнул староста, брызжа слюной. — В огне! А ты, Уот, все испортил! Испортил, поганец! — При этом последнем оскорблении лицо старосты стало багровым, он воздел, дрожащую от ярости руку, и принялся колотить, тихо скулящего, Уота.

Мужики кинулись растаскивать дерущихся, и никто не заметил, как на площадь въехали два всадника.

— Что тут происходит!? — раздался грозный возглас.

После строго окрика крестьяне как один обернулись в сторону вновь прибывших. Увидев пришельцев, появившееся было раздражение на их лицах сменилось на настороженный испуг. К толпе несостоявшихся инквизиторов подъезжал рыцарь в полном доспехи, сопровождаемый слугой. Рыцарь был высок, широк в плечах. Из открытого забрала на смердов строго взирали ясные серые глаза. Мальчишеское лицо без единой морщинки говорило о том, что юноша вырос в стороне от серьезных горестей и невзгод. В одной руке молодой человек держал большой треугольный щит, на котором красовался красный двуглавый грифон. Другую руку парень угрожающе положил на рукоять меча, до времени покоившимся в ножнах.

— Я повторяю свой вопрос: что тут происходит!? — добавив метала в голос, произнес юноша. — Немедленно освободите эту женщину! — указал рыцарь латной перчаткой на дымящийся шест. При этих словах раздававшийся из недр дымной завесы кашель прекратился. Приговоренная потеряла сознание или вовсе задохнулось.

— Брол, быстро вытащи ее оттуда! — крикнул аристократ слуге, видя, что крестьяне застыли в нерешительности и не спешат выполнять приказ.

В отличии от сиволапых Брол молниеносно отреагировал на слова хозяина. Он спрыгнул с коня и побежал к костру. В этот момент очнулся староста и с прытью, которую тяжело было ожидать от столь престарелого человека, схватил одну из веток и, словно молодой волк, бросился наперерез слуге рыцаря.

— А ну уйди отседа, поганка болотная! — процедил старик, замахиваясь длинной палкой.

В голосе старосты звенело столько ярости и угрозы, что было ясно: удар последует сразу же после следующего шага Брола.

Данная ситуация поставила в ступор не только Брола, но и рыцаря, и даже самих крестьян. Где это видано, что б крепостной противился воле благородного сэра, да еще и с оружием в руках, хоть и столь неказистым? За подобное следует вешать без разговора.

Благородному сэру Алону д» Кроу до сегодняшнего момента никого вешать не приходилось. И, в силу своей набожности и доброты, не очень то и хотелось начинать. Но и так просто оставить эту ситуацию воин не мог. Сорвав висящий на седле боевой цеп, рыцарь ударил в бока коню, и в два скачка оказался рядом со старостой. При виде аристократа в латах крестьянин замер в нерешительности. Его смелости хватило заступить дорогу слуге, но ее, явно, было недостаточно что бы выйти против рыцаря. Несильный, но точный удар по руке шипастым ядром быстро остудил пыл хлебороба. Старик по-детски вскрикнул и, схватившись за руку, упал на землю.

— Брол, я сказал вытащить девушку из костра! — как ни в чем не бывало повторил приказ юноша. — И вы тоже не стойте столбами, — обвел рукоятью цепа застывших крестьян воин.

Испугано косясь на рыцаря и его грозное оружие, мужчины, женщины и даже дети начали растаскивать так толком и не разгоревшийся костер.

— Вы не понимаете, благородный сэр, этого нельзя делать, — бормотал сквозь слезы староста, баюкая переломанную руку. — Нельзя, никак нельзя этого делать. Она же, поганка болотная, она же погубит всех, всех погубит.

Но сквозь шум и гомон людской толпы тихое бормотание старика уже никто не слышал. Чьи-то заботливые руки подхватили его тело и отволокли подальше от сутолоки. Иначе, не дай Хранители, затопчут. А крестьянин все продолжа причитать:

— Огню ее надо предать, огню. Нельзя освобождать, никак нельзя.

Неизвестно, что повлияло на смердов то ли яростный взгляд серых глаз, то ли угрожающее помахивание цепом, но не прошло и минуты как девушка была снята с шеста, и Брол уже вдыхал ей рот в рот живительный воздух.

— Жива, сэр Алан, — проговорил слуга, приложившись ухом к левой груди девицы. Молодой д» Кроу отметил, что рука слуги, как бы невзначай, легла на вторую грудь крестьянки.