Членистоногое

Лифт тяжело двинулся вниз. Девушка затряслась, будто её ударило током. Упала на колени. Попыталась сосредоточиться, но переживания были слишком сильны.

Если бы агенты сбежали по лестнице вниз и устроили ей засаду на первом этаже, она бы точно попалась. Эшли просто вывалилась из лифта, рассыпав содержимое сумочки. Спотыкаясь и поскальзываясь из-за высоких каблуков, она поспешила прочь из здания.

В кромешную тьму.

Обращали Боула силой, как и остальных. Держали множеством рук. Держали перед «ай-падом», на котором крутили всю фильмографию Ишвары. Держали за веки, не давая им закрыться. Даже пытались держать глазные яблоки, белки, чтобы Боул не уводил взгляд в сторону.

Острова она достигла в лодке. Тихо гребла вёслами по звёздам, рассыпанным по небу и воде. Проехать через охраняемый мост ночью ей не дали бы.

На стоянке перед павильоном Љ17 Эшли быстро отыскала автобус чёрного цвета с окнами, заклеенными газетами изнутри. От него несло нестерпимым смрадом. Странно, что никто этого не замечал, паркуясь поблизости.

Эшли достала пистолет и фонарик. Сначала прислушалась. В автобусе было тихо. На улице не совсем — вокруг стоянки и павильона шумела листва деревьев, трещали сверчки.

Эшли попыталась отворить дверцы автобуса ногтями, но не получалось. Закрыты.

Тогда она потянула за ручку одну из крышек багажного отделения.

Дверца поддалась.

Изнутри дыхнуло теплом и… жуткой вонью. Сперва она подумала, что именно так пахнут трупы. Эшли чуть отпрянула и направила луч фонарика в открывшийся проём, ожидая увидеть мертвецов, сваленных в кучу. Она полагала, что здесь Ишвара складирует использованных для своих дьявольских планов жертв.

Момент истины.

Увиденное поразило её.

Сначала она заметила кожу. Много кожи. Оголённые человеческие тела, руки, ноги, головы. Волосы. Всё смешалось.

Дрожащий луч скользил по человеческой массе из стороны в сторону, вверх и вниз. Одна из голов, на которую упал свет, отдёрнулась. Глаза зажмурились. Губы оголили жёлтые зубы в недовольном шипении.

— Боже мой, — вымолвила Эшли, зажимая рукой рот.

Голые люди, лежащие друг на друге. Торчащие со всех сторон конечности. Женщины, мужчины, мальчики и девочки. Даже старики.

— Боже…

— Боже? — спросил кто-то из темноты.

Одна голова поднялась. Вторая шевельнулась. Третья тоже уставилась на Эшли.

— Боже, это ты? — спросил женский голос из глубины автобуса.

Эшли посветила вверх и поняла, что человеческая масса занимает не только багажное отделение. Она занимает весь автобус. Пола не было, сидений не было: внутри автобуса сделали одно огромное пространство, в котором находились эти люди, сваленные в кучу.

«Им надо помочь! — подумала Эшли. — Им нужно как-то помочь! Надо звать кого-то на помощь!»

Свет фонаря выхватил старика с кислородной маской. Татуировку на груди одной из девушек. Возбуждённый член какого-то толстяка. Чьё-то лицо, с пришитой к нему ладонью. Окровавленного… Боула Андерсона! Он находился без сознания, полускрытый в глубине тел.

— О, господи! — шептала Эшли в кулачок, давясь тошнотой.

Люди были грязными. Измазанными песком, пылью и собственными экскрементами.

— Выключи свет! — крикнули из темноты.

— Свет вырубите, факин эсхолс!

— Что происходит?

— Мы уже приехали?

Эшли заметила, что все тела соединены друг с другом. Они… матерь божья… они сшиты вместе. Хирургическим вмешательством. Если приглядеться, можно было заметить швы в самых неожиданных местах.

— О, господи! — почти вскрикнула Эшли. Фонарь и пистолет тряслись всё сильней.

Вспышка. Фотограф, сидящий высоко, под потолком, прицелился… и снова сфотографировал Эшли.

Человеческая масса пришла в движение. Многочисленные руки щупали корпус транспорта изнутри, ворочая общее тело. Ноги месили грязь, стекающую под автобус.

— Вы посмотрите на эту дамочку! — одновременно произнесли две девушки, фотографии которых Эшли видела на столбах. У каждой не хватало половины лица: их сшили друг с другом так, что у них был общий огромный улыбающийся рот. — Посмотрите, во что она одета! Посмотрите на её причёску! Посмотрите на её уродливый макияж! — Двойная голова покачивалась, будто танцуя. — Это же не комильфо!

Руки потянулись наружу, к свежему воздуху, к ночи, к Эшли. Она отпрянула, фонарик уже ходил ходуном, не давая ничего разглядеть. Она должна была бежать, но не могла. Как в каком-то кошмаре, с трудом переставляла ноги, будто увязла на ровном месте, в асфальте.

— О, господи… О, господи… — бормотала она себе под нос, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Эшли понимала, что несколько пуль в пистолете никак ей не помогут.

Тварь из человеческих тел выбиралась наружу.