Кукуруза

— скривился Костин.

— Тот человек, которому тоже никто не хотел верить. Тот, кто подтвердит мои слова.

— Имя, Маслаков?

— Семен Петрович Рудин, бывший сотрудник КГБ, теперь на пенсии. Пусть отчет — «липа»… Но Рудин не соврал мне, подтверждение его словам я видел собственными глазами.

Костин наморщил высокий лоб.

— Как вы сказали? — переспросил он. Он механически перелистнул несколько страниц, затем открыл ящик стола, вытащил из него тонкую папку.

— Рудин — ваш информатор?

Маслаков промолчал.

— Семен Рудин умер два дня назад.

— ЧТО?! — Маслаков подался вперед.

— В последние годы он был совсем плох, много пил, писал в газеты о том, что является ключевой фигурой правительственного заговора, грозился рассказать всему миру правду о пришельцах и экспериментах над людьми.

— Они убили его, Костин! Они заметают следы!

— Успокойтесь, Маслаков. — Костин поморщился, убирая листок в стол. — У него было больное сердце. Он сам довел себя до такого состояния.

— Эти люди хорошо заметают следы! Убийство его начальника они тоже инсценировали под суицид. Надо провести повторное вскрытие. Найти доказательства.

— Маслаков. — вполголоса сказала Склярова.

— Скажите ему. — кивнул Костин. — Вам-то с вашим медицинским образованием он должен поверить.

— Я сама проводила вскрытие. — сказала Склярова. — Я попросила это дело, потому что знала, как важен был этот человек для тебя.

Костин утвердительно кивнул.

Маслаков покачал головой. Потер переносицу.

— Мы со Скляровой не могли дозвониться до вас. — сказал Костин раздраженно. — Ваше поведение… А, что говорить!

Маслаков рассеянно пожал плечами.

— Песком сквозь пальцы. — пробормотал он. — Все зря.

— Отдохните. — сказал Костин. — Я дам вам отпуск.

— Не нужно мне отпуска. Я готов работать.

Склярова укоризненно смотрела на него.

— Вы еще что-то хотели мне сказать? — спросил Маслаков, глядя в стекла очков напротив. — Разрешите идти?

Костин махнул рукой.

— Идите! Толку от вас сейчас мало. А вы, Склярова останетесь, к вам у меня тоже имеются вопросы…

Маслаков миновал пост охраны и высокие двери, остановился на ступенях.

Приближался вечер. Дождь мерно забарабанил по крышам домов и по тротуару. Маслаков застегнул куртку под горло и перешел на другую сторону улицы. Остановился у журнального киоска.

«Пришельцы из космоса виноваты в кризисе?» вопрошал заголовок поверх чудовища из «Чужого», облаченного неведомым дизайнером в костюм с депутатским флажком на лацкане.

И ниже: «Колония бомжей пригрела снежного человека! Уникальные фото!»

И еще ниже: «Компания-банкрот «Гринфилд Корн» проводила генетические эксперименты с чипсами! Возможно, и ВЫ были участником?»

Маслаков ухмыльнулся.

Усевшись на скамейку в сквере, он развернул газету. Авторство статьи про банкротство «Гринфилд Корн» было ожидаемым: «С места событий спец. корреспондент Тротс Левкий».

Маслаков отложил газету, вытащил из кармана телефон. Посмотрел смазанный снимок в папке «мои фото». Неясные белые силуэты в черноте. Нажал «удалить». Телефон пискнул, но не подчинился.

Маслаков смахнул с экранчика редкие капли, перевернул корпус, по наитию подцепил крышку. Вытащил аккумулятор, повертел в пальцах. К его обратной стороне был прикреплен едва заметный темный кружок. Маслаков подцепил его ногтем. На крошечную микросхему упала капля дождя, блеснула на заходящем солнце.

— Привет пришельцам! — сказал Маслаков, щелчком отбросил «жучок» на тротуар.

Со стороны офиса по скверу шла, цокая каблуками по тротуару, рассерженная и хмурая Склярова. Маслаков знал, что ему предстоит выслушать ее длинный монолог о его, Маслаковой дурости и мальчишестве.

Но сейчас ему хотелось этого больше всего на свете.