Приключения осинового кола, или Буратино на Службе Святой Инквизиции

Буратино, вместе со всеми, купившими билет на представление, вошел в зал и принялся рассматривать карикатуры, коих было видимо-невидимо. Практически, здесь можно было обнаружить портрет кого угодно мало-мальски известного.

Кроме членов семейства Борджиа — по понятным причинам.

Стараясь рассмотреть микроскопические подробности Джузеппе Гарибальди, Буратино и не заметил, как подошел к карикатуре вплотную и проткнул ее своим длинным носом.

Публика приглушенно ахнула. На горизонте появился злой — точнее, очень злой, Кукрыникс-Шмукрыникс.

— Ах ты, маленький вандал! — гневно воскликнул Доктор Изобразительно-Искусственных Наук, — за тот ущерб, что ты нанес мировому искусству, ты можешь расплатиться одним-единственным образом: ты прямо сейчас же отправишься на целлюлозо-бумажный комбинат, где из тебя сделают пачку высококачественной мелованной бумаги, на которой я смогу нарисовать множество новых злободневных карикатур!

Кукрыникс-Шмукрыникс уже было протянул к Буратино свою толстую волосатую лапу (на самом деле, сшитую из двух рук), как вдруг где-то на площади раздался вопль, полный боли и отчаяния — это Джузеппе Гарибальди, который инкогнито приехал в Рим, чтобы отомстить Кукрыниксу-Шмукрыниксу за позорную карикатуру, корчась и завывая, катался по мостовой. Буратино так и не дошел до школы и не получил должного образования, а потому не был силен в магии Вуду и не знал, что если проткнуть портрет голого человека носом, выструганным из натуральной осины, тем самым можно причинить имярек немыслимые физические и моральные страдания.

Гарибальди выл все тише и тише, и, наконец, особенно жалко всхлипнув, умер.

— Этот малец спас нас от смерти! — воскликнул растроганный Кукрыникс-Шмукрыникс. — К тому же, он, как мне кажется, вывел из тупика наш творческий коллектив — не секрет, что техника микрофаллической карикатуры начала изживать себя. А сейчас мне пришло в голову, что если нарисовать кого-то голым и с очень длинным носом…

Публика одобрительно загудела.

— А у моего папы Карло над камином тоже висит ваша карикатура, — сказал Буратино, чтобы поддержать разговор. — Там голый Дэн Браун. Он жарится на углях, но, судя по второстепенным деталям, ему все равно очень холодно.

Праздные разговоры в зале разом прекратились, и после нескольких секунд полного молчания от стены к стене прошелестело:«Картина с Дэном Брауном над камином! Та самая! У старого Карло! Дайте ему кто-нибудь пять золотых монет — и пусть помалкивает!»

— На, Буратино, возьми эти пять золотых и ни в чем себе не отказывай, — елейным голосом пропел Кукрыникс-Шмукрыникс. — И ни в коем случае не пытайся проникнуть за две…

— Шшшшш! — зашипели присутствующие.

— У кого-то тут слишком длинный язык, — пробубнил точильщик ножей, разглядывая прекрасно заточенный топор. На Кукрыникса-Шмукрыникса при виде топора нахлынули ужасные воспоминания — он инстинктивно дернулся, да так сильно, что чуть не развалился на части.

— А почему ваши золотые монеты не желтые, а белые? — удивленно спросил Буратино. — Золото должно быть желтым!

— Хмм, — смутился Кукрыникс-Шмукрыникс, — возможно, вас, юноша, дезинформировали. Может, вы видели какое-то обоссанное золото. Или, например, заржавевшее. А я свои монеты содержу в чистоте и в сухости — если быть более точным, то в швейцарском банке. Берите, пока дают, а то я могу и передумать!

— Только попробуй! — тихо, но отчетливо прорычал точильщик ножей и вновь принялся старательно изучать режущую кромку топора.

С пятью золотыми (причем, не обоссаными!) монетами в кармашке и крепнущим с каждой секундой желанием как можно быстрее выяснить, что же находится там, в каморке Папы Карло, за страдающим от холода над пламенем камина Дэном Брауном — Буратино, весело подпрыгивая на одной ноге, выскочил из Культурного Центра и понесся навстречу приключениям. И, разумеется, поскольку Буратино так и не добрался до школы и не изучил географию и природоведение, то он не имел понятия, почему на его деревянном туловище, на участке тела, спрятанном в шортиках, небольшой кустик моха имеется только с одной стороны, и как это можно использовать в ориентировании на местности. А потому, желая как можно быстрее добраться до дома, он понесся в прямо противоположном направлении.

Лиса Алиса, разумеется, не была обычной лисой. Нет, ну не то чтобы это сразу бросалось в глаза. На свете, конечно же, очень много лис, которые передвигаются на двух ногах и разговаривают на человечьем, хоть и малопонятном (режиссер фильма — Мэл Гибсон, вы не забыли?) языке. Однако, у нашей лисы на большом пальце левой ноги болталась бирка с надписью:

Алиса Фройндляйх, Большой Анатомический Театр (запасники)

Необычно, не правда ли? Еще более странным был ее спутник — Кот, писатель-постмодернист.

— Мне показалось, или нам навстречу несется плохо обструганное осиновое бревно в шортиках и полосатом колпаке?