Тишина внутри

Выслушали, напоили третьим за день чаем и попросили больше не приходить. Тем не менее, он узнал, что гостевая спальня на втором этаже там есть.

Один дом-кандидат и еще три возможных. Но как проникнуть внутрь? Взламывать замки Данте не умел, да и не стал бы…

Бывший дом четы Кори-Смит стоял на пустыре чуть в отдалении от города. Старое заброшенное здание, немного покосившееся, с рваными проемами окон. Порывы ветра пускали волны по высокой траве, на крыше скрипел флюгер. Без обычных для города голосов и звуков машин дом, словно, парил в окружающем безмолвии.

Данте прошел по почти скрытой в зарослях дорожке. Скрипнула засохшим деревом дверь, и перед ним предстало пыльное помещение с затянутой серыми простынями мебелью.

Пустые остовы кроватей обнаружились сразу в нескольких помещениях, и было абсолютно непонятно, какая из комнат нужна. Учитывая быстрый отъезд владельцев дома после пропажи детей и его заброшенность, он пока был основным кандидатом на «гостевую спальню». Но то ли Данте искал не там… то ли не знал, как искать. И, главное, что?!

Злясь на самого себя и на Иеремию, юноша отправился в Фредериктон, к Ребекке Пакстон.

Нафталин. Именно его запах намертво врезался в память Данте, напоминая, впоследствии, о визите к журналистке. Этот древний аромат никак не вязался с относительно молодой Ребеккой, но, несмотря на это, пропитал в ее квартире каждую вещь.

Журналистка жила с мужем в высотном доме почти в центре города. Выслушав объяснения юноши, Ребекка впустила его, и, конечно, спросила, не налить ли чаю.

— … Нет! — Данте подумал, что чересчур резко отреагировал на предложение, и поспешил объясниться. — Я был у нескольких семей, и везде меня поили этим… чаем. Если я выпью еще немного, то просто лопну. Простите… Можно в туалет?

Вернувшись в комнату, Данте принялся за расспросы. Но его ждало разочарование — Ребекка не смогла сообщить ничего нового.

— Нет, молодой человек, — развела женщина руками в ответ на очередной вопрос. — Все, что я знала, я изложила в своих статьях по этому делу…

— Ох… — устало потер лицо Данте. — Ну, хорошо. А в каком доме вы жили раньше в Нью-Мериленде? Извините, за странный вопрос, но у вас была гостевая спальня на втором этаже?

— На втором? Нет, была на первом. Мама называла ее музыкальной комнатой. Там стояло пианино… Но ее часто использовали, чтобы оставить родственников на ночь… А почему вы спрашиваете?

— Иеремия намекнул, что у одного из участников трагедии может быть нечто в спальне на втором этаже, — не стал темнить юноша. — То, что прольет свет на эти события…

— Странно… Не могу ничего сказать, но от общения с этим человеком, когда я брала интервью, у меня до сих пор мурашки. На вашем месте я бы не слишком верила ему…

— Я и сам не знаю, кому тут верить, — немного грустно усмехнулся Данте. — Но, не буду больше тратить ваше время. Тем более мне уже пора на поезд.

— А где вы живете?

— В Пемброке.

— Да? У меня недалеко от него живет кузина.

Они вышли в холл, и Данте стал одеваться.

— Спасибо вам.

— Не за что. Будьте осторожны, — улыбнулась на прощание женщина.

Поезд отстукивал километры по кромке серых, затерявшихся в лесах гор. Данте возвращался назад с ощущением бестолково потраченного времени. Спальню он не отыскал и только больше запутался…

В одном юноша был почти стопроцентно уверен — нужная ему комната находилась в доме Кори-Смит. Но что там искать?

И еще оставались Кристофер Холандер и жена директора Донована. Оба исчезли с перерывом в несколько месяцев. Почему?! И как они связаны с автобусом?

Может, у них был роман, и Кайл узнал?

Но при чем тут дети… Данте в бессильной злобе стукнул по сиденью, напугав женщину рядом.

Надо поговорить с Иеремией. Пусть он скажет прямо, что в спальне. Иначе…

Хотя, что иначе? Он и так в тюрьме…

— Да… Ты был там. Эта решительная походка и теснящиеся в голове вопросы… — заполнил коридор шепот Иеремии. — Я почти вижу их.

Юноша встал перед камерой, держа в одной руке шахматы, в другой — два сложенных стула:

— Просто скажите, что вы от меня хотите?

— Раз ты спрашиваешь… то не нашел… Ты меня разочаровал, Данте.

— В статье несколько имен. У кого искать? И вы думаете, я буду взламывать дома?! Может, прекратите изображать Ганнибала Лектора и скажете все прямо?

— Дан-те… — пропел заключенный своим низким, густым, будто смола, голосом. — Мое тело уже больше двадцати лет заперто в этих стенах. Лишь мои слова могут выйти за их пределы. Говорить то, что от меня хотят услышать — значит, обрекать свой голос на то же заточение… Советую, кстати расставлять фигуры, пока охрана не заподозрила, что мы занимаемся чем-то другим…

— Еще три вопроса?