Жизнь продолжается

Так, как она смотрела на него всегда — и когда он был еще совсем мальчишкой, а она — взрослой девушкой, и когда он поступил в патрульную службу и собирался на свое первое дежурство, и все последующие дни, когда он работал… Виталий вспомнил свои утренние сомнения, и ему стало стыдно. Его любимая сестра — последний человек, который мог бы перестать быть человеком! А у него просто профдеформация, он скоро в каждом встречном будет видеть зомби!

Они налили себе разогретого супа и принялись есть. Дина рассказывала о своей работе в книжном магазине, Виталий слушал, время от времени кивая и поддакивая. Сковывающее его напряжение постепенно проходило. Он был дома, в уютной квартире, он мог позволить себе расслабиться и не думать об опасностях до утра. Чего еще он мог желать?

Потом они с Диной пили чай, заваренный всего лишь во второй раз, и Виталий внезапно почувствовал, что у него нет больше обид даже на родителей его нового знакомого Кирилла. Напади на них мертвецы — он бы бросился их защищать так же, как и любого другого человека! А они пусть живут, как хотят! Это для них и для зомби — в тот период, когда те еще могут говорить — люди делятся на два сорта: тех, кто полностью разделяет их точку зрения, и всех остальных, включая тех, кто возражает им хотя бы в какой-нибудь мелочи. А для нормальных людей каждый человек имеет право, ничего не опасаясь, отдыхать дома и гулять по улицам. Именно для этого существует патруль. Чтобы когда-нибудь и Кирилл, и его родители смогли спокойно жить и делать все, что им нравится, в любое время суток…

— Виталик, ты совсем носом клюешь! — тихо засмеялась Дина. — Может, спать пораньше ляжешь сегодня?

— Да, не помешает, — согласился молодой человек. Ему и правда теперь зверски хотелось спать. Он поднялся из-за стола и, чмокнув сестру в щеку, направился в свою комнату.

— Знаешь, — неожиданно донесся до него голос Дины из кухни, — а я перестала общаться с Наташкой.

Виталий с удивлением замер на пороге:

— С чего это вдруг?

Наташа Лютова была лучшей подругой Дины, они вместе учились в техникуме, и хотя с тех пор прошло почти двадцать лет, продолжали тесно общаться. Каримов даже решил сперва, что речь идет не о Лютовой, а о какой-нибудь другой Наташе. Но Дина развеяла эти подозрения:

— Она больше не друг мне. Она предала меня так же, как и остальные.

Под «остальными» подразумевались еще несколько приятельниц Дины, живших по соседству или работавших вместе с ней, пара подруг по переписке и недавно появившийся у нее новый бой-френд. Все они за последние несколько недель перекочевали в категорию злейших врагов и предателей сестры, о чем она каждый раз с возмущением докладывала Виталию. Причины ссор были похожими, менялись только подробности.

Самая лучшая подруга не стала исключением.

— Она тоже не видит никакой опасности в этих долбанных приезжих! — буркнула Дина, и ее брату показалось, что он слышит скрежет ее зубов.

Каримов с досадой вернулся обратно в кухню. Теперь ему было уже не до сна. Пора было серьезно поговорить с сестрой, пока не случилось то, чего он больше всего боялся.

— Дина, я не вмешиваюсь в твои личные дела, но тебе не кажется, что это уже чересчур? — спросил он как можно более доброжелательно. — Вы с Наташкой столько лет дружите, столько друг другу помогали… Какая тебе разница, как она относится к приезжим или еще к кому-нибудь?

— Я не могу называть другом человека с такими взглядами, — холодно отчеканила Дина. Виталий подошел к ней поближе и присмотрелся к ее лицу. Ему кажется, или оно действительно приобрело легкий сероватый оттенок?! «Кажется, это только кажется! — с яростью принялся убеждать себя молодой человек. — Она просто бледная, потому что устала сильно, да и лампочка у нас в кухне слабо светит!»

— Твои друзья не обязаны во всем с тобой соглашаться, — сказал он устало.

— Во всем — не обязаны! Но есть принципиальные вопросы, по которым разных мнений быть не может! — воскликнула Дина, всплеснув руками. — Не понимаю, как ты можешь это отрицать, как тебе совесть позволяет быть на стороне таких, как Наташка!

— И что такого ужасного Наташка сделала?

— Я же тебе говорю! Она общается с иногородними, она дружит с иногородними, она не хочет, чтобы ее друзей выгнали из нашего города, она их защищает! От меня защищает, от своей лучшей подруги!

Ее лицо исказилось от гнева, а взгляд красивых карих глаз на несколько секунд стал пустым, неподвижным. Виталий рванулся было к сестре, но она уже снова смотрела на него осмысленно, хотя все еще со злостью. «Нет, — в сотый раз сказал себе Каримов. — Это не заражение. Она просто не в настроении. Всегда не любила приезжих, боялась их — вот и злится!» Ему очень хотелось в это верить.

Дина, тем временем, принялась убирать со стола, громко звякая чашками и тарелками.