Страшила

Мальчишка может быть кем угодно, но судя по тому, в каком состояние была ЕГО фотокарточка — он из мира будущего! Может Тошкин сын, может внук, может сам Тошка… Только другой. Ведь в записи говорится, что можно столкнуться и с самим собой! Это ведь чехарда… Стоп!

Павлик затравленно огляделся. Если это началось — значит, тварь вышла на Тошку! Нужно спешить, пока она до него не добралась!

Тошка, сам не зная зачем, спросил — а что если всё же доберётся?

Павлик демонстративно провёл пальцем по горлу. Тогда конец. Причём ВСЕМУ! Нет противоборства — нет материи. Тошка последний представитель своего рода в настоящем, так что с его исчезновением — исчезнет и сам мир… Именно это и нужно Безликому, чтобы освободится! Смерть всех миров!

Тошка с трудом устоял на ногах. Потом выдохнул, повременил и вдохнул снова… Так стоял с минуту — вдыхал и выдыхал, разгоняя замершее сердце. Когда в голове более-менее прояснилось, посмотрел на Павлика, проглотил остатки страха и двинулся к выходу…

Павлик глянул на пластинку. Протянул было руки… но потом одумался: вдруг, кто ещё сюда заглянет? Из других миров. Пускай лучше остаётся — ещё не факт, что загвоздка именно в цыганке… Вдруг они снова идут по ложному следу, и только лишний раз путают, кого-нибудь ещё, пытающегося, подобно им, познать истину?

Тошка машинально кивнул — в данный момент ему было всё равно. Рухни мир прямо сейчас, он, скорее всего, просто бы пожал плечами, восприняв произошедшее, как обычную данность, которой нечего противопоставить. ПРОТИВОСТОЯНИЕ… Нет, больше похоже на НЕИЗБЕЖНОСТЬ. Уничтожить монстра может только такой же монстр… Но вот что делать потом с ним?

Тошка замер. Оглянулся на Павлика. А что если Аненербе и про них всё знает? Знает их мысли, ощущает эмоции, предугадывает поступки или и вовсе направляет по заданному маршруту?

Павлик кивнул: возможно всякое. Особенно теперь, когда всё так раскрутилось… Но факт остаётся фактом. Если ничего не предпринять, их мир будет разрушен! Тошка — последняя песчинка, на которой держится реальность… Как только эта песчинка исчезнет — всё разрушится. У них просто нет выбора! Либо звать на помощь космического монстра и надеяться на чудо, либо просто сложить руки и, с замиранием, ожидать наступления Конца света… Апокалипсиса… Армагеддона — как Тошке будет угодно.

Тошка облизал пересохшие губы. Затем спросил, что ещё нужно, кроме нотного журнала.

Павлик ухмыльнулся. Сказал, что сперва нужно выбраться из квартиры, а уж потом и вдаваться в подробности.

Тошка кивнул — и то верно.

Однако выбраться быстро, не получилось. Тошка замер у двери в папин кабинет… Точнее это был кабинет не ЕГО папы, а того, ДРУГОГО папы, у которого здесь не было никого, кроме мамы.

Павлик тут же одёрнул — ну что ещё?

Тошка сказал — надо. И потянул ручку. Дверь бесшумно отворилась, пахнуло акварелью — Тошка помнил: именно так пах ядерный гриб под обоями в его настоящей комнате, и именно такое дыхание источала притаившаяся в прихожей химера, от одного вида которой настоящей маме чуть было не сделалось плохо… Всё было знакомым… и в тоже время, таким далёким.

Тошка шёпотом спросил, какое расстояние между мирами. Близко они или далеко? Вот этот, наверное, очень близко, раз так похож на ИХ реальность. Особенно запахи, чувства, ощущения…

Павлик лишь присвистнул и закатил глаза, явно подразумевая немыслимые расстояния!

Тошке сделалось грустно. Казалось бы, вот оно, потерянное счастье… Лежит на ладони и источает знакомые улыбки, будто говоря: «Ну же, возьми меня, ведь ты так этого хотел!»

Тошка понял, что сейчас расплачется… Он быстро шагнул во мрак комнаты, желая поскорее скрыть нахлынувшие эмоции. Однако Павлик по-прежнему оставался рядом. Да он особо и не смотрел на друга: явно понимал, что у того сейчас на душе… Но одного он его всё же упорно не оставлял. На то они и друзья!

Тошка проглотил хлипкие эмоции и нащупал выключатель. Вот он, там, где и должен быть — три ладошки от дверного косяка. Вспыхнула яркая лампочка, заставив Тошку зажмурится, — это хорошо, есть чем отмазаться, если вдруг не все эмоции оказались проглоченными! У ПРЕЖНЕГО папы свет был всегда тусклым — чтобы не мешал сосредотачиваться. Здесь же — всё наоборот. Ярко, стола вообще нет… как и остальной мебели… В углу накренился небольшой комод, заваленный какими-то бумагами. Всё пространство уставлено мольбертами. На мольбертах — картины. Некоторые уже законченные, с папиными подписями в уголках… Некоторые ещё чёрно-белые, с неясно проступающими контурами будущих сюжетов. Вдоль стен — тоже картины. Стоят прямо на полу и улыбаются…

А повсюду дети!

Тошка даже онемел. ЕГО папа никогда не рисовал детей… Вернее, не создавал в своём «ноуте»! У него был один-единственный ребёнок — Тошка, — и до других ему попросту не было дела! Только Тошка — один на целый мир!