Страшила

Кто-то там в чём-то ошибся, отчего лампа сползла по штативу и упала на кроху…

Крохи НЕ СТАЛО.

Теперь Тошка окончательно вспомнил, что это такое — когда кого-то НЕ СТАЛО…

Измученная горем мать за ночь чуть было не забила Свету до полусмерти.

Тошка сидел рядом с подружкой и слушал, как та хлюпает разбитым носом. Он ничего не мог сказать, пытаясь лишь машинально представить, что чувствовала кроха, когда всё случилось… Что чувствовала Света, когда и с ней что-то происходило? Что чувствовали её родители, когда НЕ СТАЛО крохи?

Это был ужас. Фиолетовый ужас — под цвет личика девочки!

… Тошку вернул к реальности громкий каркающий звук, на котором изъяснялись местные тролли из узбекских степей. Он вздрогнул и прижался к маме. Мама фыркнула и приказала Тошке не паясничать!

Тошка обиделся. А чего она!

Затем папа пошёл за пивом, а мама потащила обиженного и расстроенного Тошку в кафе. Здесь купила чай и пирожок, заставила сопротивляющегося сына всё это проглотить, после чего перекусила сама. Вернее, попыталась… Тошка заметил, что в школе не рекомендуют питаться в телепортаторах, потому что тут много бяки, а пирожки и вовсе сделаны НЕВЕСТЬ ИЗ КОГО… Словно подтверждая Тошкину мысль, из холодного коридора примчалась здоровенная дворняга на трёх лапах! Замерла напротив входа и злобно посмотрела на пухлого продавца за прилавком. Тот напрягся, схватил нож и поманил пса к себе, сопроводив жест каким-то сопутствующим ругательством; Тошка запомнил, но промолчал, понимая, что ещё не огрёб за предыдущую лекцию, а получать за две сразу — это… ну, перебор что ли…

ПРЕВЫШЕ МОИХ СИЛ! — как говорит мама, наблюдая довольную улыбку папы, когда тот «сосёт» своё пиво.

Но мама отчего-то ничего не сказала — подавилась от созерцания пса — и, схватив Тошку за руку, выволокла его в зал ожидания. Отчитала уже тут, при всём честном народе! Точнее в беспорядочном движении серолицых троллей, которые даже ничего не поняли, продолжая каркать друг на друга и на всё подряд.

Тошка согласился лишь с одним — да, он очень часто говорит невпопад.

Дружба с Павликом завязалась спонтанно. Как-то они там с Тошкой располагались в школьном журнале — естественно по алфавиту, — что постоянно приходилось вместе дежурить. Как правило, каждую неделю на дежурство заступал новый класс — иногда менялись, иногда просто путались, — в общем, как-то так… Суть дела — в другом. Каждый день назначались два человека, в обязанности которых входило следить за гимназистским беспорядком и не допускать, чтобы тот перерос НЕВЕСТЬ ВО ЧТО! Плюс, быть на побегушках и выполнять мелкие рутинные поручения, как то поливать цветы, следить за малышнёй, которая так и норовит вскарабкаться на подоконник или содрать со стен обои, а так же изображать из себя саму сознательность!

По сути, делать девчачью работу!

Девочкам, конечно, было наплевать. Их в большей степени раздражал сам факт подчинения порядку и правилам, нежели всё выше перечисленное.

С мальчиками всё обстояло иначе. Как-никак не за горами переходный возраст, а соответственно, выработка мужского характера — вроде бы как-то не пристало будущему главе семейства цветочки поливать и пыль с парт вытирать…

Тошке было всё равно. Фиолетово. Он смотрел на всё сквозь пальцы — надо значит надо! Тем более, совершить революцию всё равно никто не позволит, как ни старайся.

На одном из уроков — именно в тот день, когда дежурили Тошка и Павлик — заявилась завхоз Клавдия Петровна и попросила двух человек поработать на продовольственном складе…

Тошка заскрипел зубами. Он ненавидел продовольственный склад, который так и норовил «случиться» в день его дежурства! Особенно осенью!

Склад располагался за гимназией, под землёй, и больше походил на БОМБОУБЕЖИЩЕ… которым, по совместительству, скорее всего, и являлся! В самой дальней части огромного помещения, заваленного всевозможными продуктами и стеллажами, под слоями плесени и паутины, располагались огроменные ворота! Рядом висела покорёженная табличка… Правда, что именно на ней было написано изначально, разобрать оказалось невозможно. Тошка даже испугался, когда впервые увидел данную конструкцию… Что было за дверьми оставалось только гадать, отчего, в первую очередь, и становилось не по себе!

Да даже бог с ними, с дверьми, — реально, напрягала пробирающая до рёбер сырость, которая была населена противными запахами и пронизывающими сквозняками!

Чаще всего приходилось просто подметать или двигать с места на место опостылевшие овощи — качанчики, репки, свеколку… Как-то это только со слов любезной Клавдии Петровы звучало легко и непринуждённо, словно тётка не заставляла ворочать огроменные тыквы, а предлагала подневольным малышам поиграть в мелки…

Овощи были холодными и влажными, покрытыми скользким налётом начавшегося разложения.