Бездна

— Ни хрена я не предлагаю, — Мария закрыла глаза и вдруг начала вопить, ударяя кулаками о пол. — Ни хрена! Ни хрена, мать твою!

Сначала мне показалось, что это — просто эхо её воплей, вернувшееся откуда-то издалека. Но уж больно знакомым оказалось это эхо. А когда истеричка заткнулась, а звук повторился, стало ясно, что я не ошибаюсь.

Просто зашибись!

— Поднимаемся и слушаем, — тихо сказал я, поворачивая голову из стороны в сторону. — Кто поймёт, откуда эта пакость летит, получит главный приз.

— Какая пакость? — Мария открыла глаза, полные слёз. — Какой, нахер, приз?

Валя уже стояла, испуганно глядя на меня. Вновь донёсся пронзительный вопль. Ближе. Но я по-прежнему не мог понять, с какой стороны тоннеля он идёт. Кажется, синие волны по стенам начали бежать много быстрее.

— Живой останется, — проворчал я. — К нам в гости пожаловала сраная птица Феникс, а неё имеется одно весьма неприятное хобби — сжигать всех людей в пределах досягаемости.

Снова завопила птичка, а голубое сияние внезапно исчезло. Совсем. То есть, вереди оно продолжило мерцать, а там, откуда мы шли…

— Вон! — взвизгнула Маруся, указывая пальцем.

— Вижу, — я схватил Валентину за плечо и толкнул. — Бегом! Со всех ног!

Тоннель за спиной начал пульсировать золотистым пламенем и неприятный огонёк становился ярче с каждой секундой. Кроме того, начав бег, я заметил и ещё одну забавную штуку: пол стал много мягче и ступни проваливались в вязкую субстанцию, напоминающую болото. Бля, весна пришла!

Скверные дела. Мало того, что девушки не успели как следует отдохнуть, так ещё и вязкий пол сильно замедлил бег. Я, кстати, тоже не успел обрести нужную форму, поэтому мышцы ног ехидно намекнули, что способны объявить об отставке в любой момент. Ну и как им объяснить, что первый же привал станет для них последним?

— Я… больше… не… могу, — прохрипела Маруся, цепляясь за моё плечо. — Сейчас… сдохну…

Валя молчала, но повернув голову я обнаружил, как с её багровой физиономии летят огромные капли пота, а сама бегунья шатается из стороны в сторону.

Не стимулировали даже истошные вопли чёртового отродья за спиной и жар, подогревающий тыловую часть. А проклятый тоннель по-прежнему не желал сотрудничать и демонстрировал идеально прямой ход. Ну и совсем скверные новости: мягкая дрянь под ногами дала проталины, где весело булькали обжигающие струйки Огненного Потока. Кстати, голубое свечение исчезло и спереди.

Феникс завопил совсем близко, а Маруся едва не рухнула в одну из дыр в полу. Красота!

Точно прохладная тень прошла перед глазами, а тихий голос шелестом коснулся ушей:

— Сюда, — шептала Оксана. — Сюда…

Если бы не подсказка, то мы просто пробежали бы мимо. Пятно на стене выглядело, блин, как обычное пятно и только остановившись я сообразил, что вижу густую сеть трещин. Стены пещеры, очевидно, могли зарастать, но видимо не до конца. И если, как следует надавить, то можно провалиться. А можно… Можно и удрать!

— Сдурел? — взвизгнула Маруся, когда я рванул обеих спутниц за руки, вынуждая остановиться. — Мы сейчас сдохнем¸ у… бан!

Вообще-то, всё на то очень походило. Наш преследователь пульсировал пламенем где-то в полусотне метров позади и волны жара сушили пот на лицах. Валентина застонал и опёрлась рукой о стену. Мария продолжала верещать, он я её уже не слушал.

Вместо этого, отступил на пару шагов, едва не провалившись в огненную полынью и с разбега ударил ногой по стене. Если я наделся на то, что кусок вывалится сразу, то мои надежды пошли прахом. Зверски заныла отбитая подошва и хрустнуло в колене. Из стены даже кусочка не выпало.

Мать моя! Феникс завопил в паре десятков метров и в его рёве слышалось торжество.

Заверещав в унисон Марусе, я бросился вперёд так, словно собирался проковырять дыру в пространстве.

Получилось!

Вместе со мной улетел значительный кусок стены, пола, Валентина и ещё кто-то, оглушительно верещавший в процессе. Всё это прикольно кувыркалось, лупило по бокам, голове и заднице. Потом мы упали на шершавый склон и визгу тотчас прибавилось. Почему я рассказываю только про тактильные и звуковые ощущения? Извольте: воняло тут не хуже, чем на городской свалке, а темно было, как, повторюсь, у известной расы в определённом месте.

Наклонная поверхность развлекала нас достаточно долго, так что даже Маруся устала верещать и лишь глухо вскрикивала, всякий раз, как её приветствовал очередной булыжник. Получая очередную ссадину, я лишь громко матерился, подавая дурной пример Валентине, ругавшейся на порядок тише.

Потом наш склон внезапно и очень неудачно подошёл к завершению. Неудачно, для моей несчастной головы, воткнувшейся в острый осколок камня. Некоторое время я лежал, смотрел на смутное пульсирующее пятно и размышлял: глюк или не глюк?