Лик зверя

Ольга пыталась протестовать, но Ярослав не слушал, нарезав буханку, он разбил оставшиеся яйца, и через несколько минут на столе вновь возвышалась горка из подрумянившихся, исходящих ароматом хлебцев.

После разговора Ольга заметно помрачнела, и Ярослав счел за лучшее оставить девушку наедине с мыслями. Дойдя до зала, он присел на диван. Рука привычно ухватила пульт, палец вдавил кнопочку. Экран протаял картинкой. С перекошенными рожами бегут солдаты, что-то выкрикивают на ломаном русском, не глядя, палят во все стороны. Из развалин, напротив, раз за разом выглядывает мужчина в форме войск НАТО, скаля в улыбке идеальные зубы, стреляет в ответ, убивая за раз двоих, а то и троих противников.

Поморщившись, Ярослав переключил канал, затем еще и еще. Картинки менялись, привлекая насыщенными цветами и динамичной сменой кадров, но он смотрел в полглаза, мысли упорно возвращались к гостье. Девушка вызывала двоякие чувства. С одной стороны, открытая, без привычной для многих женщин жеманности, что так раздражает мужчин, без излишних комплексов, гостья вызывала восторг и уважение, при воспоминании о наряде, в каком Ольга вышла из ванной, Ярослав ощутил жар внизу живота, но с другой… Удивительно ровная реакция. Узнай он, что провалялся без сознания почти неделю, к тому же очнулся неизвестно где, с исколотыми венами и обезображенным телом — снисходительной улыбкой бы не отделался. Да и любой другой человек на его месте. Хотя, вполне возможно, девушка чего-то не договаривает. Вены на руках шрамиками сами собой не покрываются, да и об избирательной потери памяти слышать не доводилось.

На экране возник тонущий теплоход. От выходящего из трюма воздуха у бортов вздымаются волны, поверхность воды покрыта точками голов утопающих, кто-то из последних сил машет руками, кто-то уже не шевелится. Стоя на палубе проплывающего мимо судна, диктор возбужденно вещает о сотнях жертв, горестно закатывая глаза, и едва не заламывая руки.

Привлеченный репортажем, Ярослав добавил звук, подался вперед, вглядываясь в картинку. Мысли спутались, потеряли строй, логическая цепочка рассыпалась, а подозрения улеглись, погребенные лавиной новостей. За катастрофами начался рассказ о строительстве нового микрорайона, а затем добрались и до сельского хозяйства. Краем зрения Ярослав отметил движение, повернул голову.

Ольга зашла в комнату, прислонившись к стене, со все возрастающим удивлением смотрела в телевизор. Покачав головой, отвела глаза, задумчиво произнесла:

— Не думала, что по центральному каналу могут транслировать прошлогодние новости.

Моргнув, Ярослав непонимающе переспросил:

— Прошлогодние новости?

— Ну да, — Ольга пожала плечами, — кто же собирает картофель в июле?

— В июле? — улыбнувшись, вновь переспросил Ярослав, подозревая шутку, но девушка смотрела серьезно, и улыбка сама собой исчезла. Мягко, словно разговаривая с маленьким ребенком, Ярослав сказал: — Но сейчас и есть сентябрь.

— Ты меня разыгрываешь? — замедленно поинтересовалась Ольга, заметно побледнев.

Вместо ответа Ярослав начал переключать каналы, выбрав один, с колонкой новостей, указал в верхний правый угол экрана. Ольга придвинулась ближе, некоторое время смотрела, не в силах отвести взгляд, затем деревянно отошла, выдохнула чуть слышно:

— Этого не может быть. — Резко развернулась, так что Ярослав вздрогнул, произнесла со страстной надеждой: — Но ведь на улице жара — отсюда чувствую!

Ярослав осторожно взял девушку под руку, подвел к окну. Указав на растущие неподалеку деревья, сказал:

— Действительно, осень непривычно жаркая, но, приглядись, они наполовину пожухли. Каким бы ни было знойным лето, в июле листва не желтеет.

Ольга ощутила, как к горлу подкатывает ком, а мысли суматошно мечутся в черепе. Если это не глупый розыгрыш, затеянный в непонятных целях ее новым знакомым, то это означает… В глазах потемнело от жуткого понимания. С момента, как воспоминания прерывались, смешиваясь в туманную кашу из невнятных образов, прошло намного больше времени, чем она даже могла предположить. Два с лишним месяца без сознания — бездна времени, за которое могло произойти все что угодно!

Перед внутренним взором пронеслись жутки картины, отобразившие все те кошмары, что она слышала о пропадающих без вести людях: посаженные на цепь, работающие за еду на закрытых «плантациях», невольные доноры органов, в мучениях ожидающие очередной безвозмездной операции.

Словно подтверждая страшные догадки тягуче заныло в боку, ближе к печени, а в сердце болезненно кольнула невидимая игла. Не обращая внимания на Ярослава, Ольга сбросила полотенце, закрутилась, пытаясь обнаружить места предполагаемых разрезов, необходимых для изъятия тканей. Паника накатила черной волной, гася тщетные попытки робко сопротивляющегося разума.

Внутри уже не просто ноет, боль разрастается, растекаясь по телу безжалостным огнем, рвет на куски.