Агенты Преисподней

— Можно подумать, ты впервые будешь такое делать в этом Отражении, — чуть заметно поморщил нос в легкой усмешке Симон. — Я же не требую изменения судеб, отсрочки смерти или, к примеру, организации государственного переворота. Пусть опоздает информашка про Маркуса, или нерадивые секретари-референты позабудут бумагу на дальнем углу стола на несколько часов. В итоге — благодаря благословенной бюрократии — весь механизм придет в движение через сутки, что мне и требуется.

— Не хочется, — честно признался Артифекс, потряхивая головой, будто пытаясь сбить с рожек побелку. — Если шум подымется, это совсем не ко времени будет. Тем более, я так и не понял, чем тебе эти, из Второго бюро и прокурорских не угодили? Кажется, ты с ними здесь не сталкивался ни разу.

— Не люблю контрразведчиков, под какой бы вывеской они не работали, — честно признался Симон. — И прокурорских, любящих давать указания, не отвечая за результат, тоже. Во всех известных мне случаях от простых полицейских ищеек было гораздо больше пользы и меньше публичного шума, а шум ни тебе, ни мне теперь — не нужен в первую очередь.

— Хорошо, отвлеку все их конторы от происшедших событий часов на двадцать-тридцать, — нехотя согласился бес, морщась, как об целиком прожеванного лимона. — Больше незаметно не получится, все-таки, не в Преисподней мы, в живом Отражении среди временно живущих грешных душ. Хватит тебе этих часов?

— Думается, если по максимуму, то даже с избытком, если ты, конечно, не забудешь о моем свободном доступе к полицейским, проводящим расследование, — усмехнулся агент, из-под очков подмигивая Артифексу. — Когда творятся такие дела, и только-только прилетевших в страну иностранных подданных, пусть и четырежды грешных и достойных Преисподней, убивают без видимой причины, время начинает лететь со скоростью света. Итак — слушаю подробности о неком Маркусе и выхожу…

— … на тропу войны? — зажимая в руке бородку, хихикнул бес, несмотря на жесткое требование по корректировке реальности, довольный сложившимся разговором и возможным разрешением ситуации в свою пользу.

— … на тропу к отелю «Две звезды», — строго уточнил Симон. — Но только после получения от тебя прямой связи.

— Я слышал о твоем тяжелом характере, — печально вздохнул маляр по призванию. — Но, ваше превосходительство, мог бы поберечь мои расшатанные нервы и сказать о прямой связи как-то легким намеком.

Прямая связь, требуемая агентом, фактически давала значительную власть над самим бесом и обыкновенно использовалась старшими по отношению к низшим в сложной иерархии Преисподней. Впрочем, при сложившихся обстоятельствах таковая связь была в самом деле нужна более Артифексу, чтобы не оказаться однажды у разбитого корыта лишь потому, что круглосуточное наблюдение за действиями Симона было физически не под силу занятому и другими, не менее срочными, не терпящими отлагательств делами текущего Отражения бесу-куратору. А печаль Артифекса была, скорее, данью традиции.

— Я и сказал намеком, — улыбнулся Симон. — Просто ты намек не понял, а решил почему-то, что я требую власти над твоей свободой действий в подведомственном мире.

— Эх, умеешь ты перевернуть все с ног на голову и наоборот, — махнул рукой бес. — Я же не против, тем более, за тобой злоупотреблений не водится, ты же не один из миллиардов никчемных грешных душ, а персона известная в Преисподней, облеченная, можно сказать, высоким доверием.

Покопавшись в кармане комбинезона, Артифекс извлек двумя пальцами массивный золотой перстень с сочным, бледно-лиловым, ограненным в виде почти правильного квадрата аметистом и протянул его агенту, предупреждая заранее:

— Достаточно просто посмотреть на камень несколько секунд, и ты меня вытащишь даже из-за мольберта.

— Я работал с личными артефактами и знаю, что это такое, — постарался успокоить беса Симон, и хоть внешне это прозвучало несколько высокомерно, маляр по призванию отлично понял то, что хотел выразить обыкновенными словами непростой грешник. — Теперь — о Маркусе…

II

В единственной просторной комнате, совмещающей функции гостиной, спальни, кабинета и столовой было темно и тихо, лишь четко пощелкивал, отмеряя секунды, старенький будильник на прикроватной тумбочке рядом с новомодным кнопочным телефонным аппаратом, да мерцал на фоне глухих, кажущихся непроглядно черными, портьер уличный фонарь, из последних сил пытающийся разогнать ночной мрак за окном. В постели, укрывшись общим широким цветастым одеялом, слегка беспокойно, но мирно и привычно посапывали в сладком крепком сне середины ночи двое — мужчина и женщина, по-семейному повернувшись друг к другу спиной, и даже короткий зуммер телефонного звонка, казалось, вовсе не потревожил их.

Мужчина, не открывая глаз и, кажется, не проснувшись вовсе, привычно вытянул руку из-под одеяла, подхватил с аппарата трубку, прижал её к уху, и только после этого его разбудил по обыкновению встревоженный голос оперативного дежурного по сыскному Управлению:

— Господин комиссар!