Агенты Преисподней

— Этим займемся с утра, а сейчас — соседний номер. Что там и как?

— Там… туда мы уже по собственной инициативе заглянули, дверь тоже была приоткрыта, — признался оперативник. — Там всего один, но… примерно в таком же виде. А в третьем номере…

— Погоди, посмотрю сам, — перебил его комиссар. — Здесь уже криминалист поработал?

— Да тут дело такое, — чуть замялся Жора. — Нашего найти не могут, небось, опять с очередной подружкой развлекается, озабоченный… а дежурного я просил не присылать, сегодня Ихтилов на вахте, вы же знаете, какое это чудо в перьях, так что — лучше без него.

— Согласен, что лучше, но могли бы и мне об этом пораньше доложить, — выразил неудовольствие Северин. — Захватил бы с собой Василису, ты же знаешь, она умеет собираться по вызову пошустрее некоторых мужчин.

Оперативник только развел руками, мол, накладочка вышла, да и к чему прекрасную женщину по ночам тревожить с такими-то делами, тем более, супругу самого комиссара, хоть и служащую технического Управления, к которому относились криминалисты.

— Ладно, что теперь поделаешь… — махнул рукой Северин, но его перебил, порадовав, «доктор мертвецов».

— А фотографии я успел сделать, — похвастался он, демонстрируя комиссару серебристую компактную коробочку дорогого новейшего фотоаппарата. — Подарок ваш на пользу пошел…

Совсем недавно, на юбилей, Константину Роцкому, уважаемому в среде оперативников человеку, сбросившись всем Управлением, сыскари подарили больше похожий на дорогую игрушку, но, как оказалось, отлично функционирующий фотоаппарат, теперь примененный патологоанатомом к вящей пользе дела.

Выйдя из спальни, комиссар на несколько секунд замер в центре гостиной, обдумывая дальнейшие действия, а потом скомандовал:

— Так! Пусть Лапа заканчивает со свидетелем, потом доложит все мне, тогда, в зависимости от результатов, подумаю, стоит ли самому с официантом общаться, а мы — давайте двинемся дальше, в соседний номер, а потом — будем открывать и третий… кстати, Жора, а чем он-то тебя привлек?

— А там, если верить гостиничной регистрации, поселилась парочка, въехавшая вместе с одиноким покойником, — уже на ходу, почти в коридоре, пояснил оперативник, нисколько не заморачиваясь невольным оксюмороном. — Вот я и подумал… ну, а в итоге — на звонки и даже на стук не открывают, хотя при этом из обслуги никто не видел, чтобы они из номера выходили. Если что — извинимся, конечно, за вторжение, но уж лучше так, чем пребывать в неопределенности.

У выхода из лифтов, отлично просматривающемся из коридора, по-прежнему дежурили полицейские в форме, выставленные предусмотрительным Жорой, как щит от любопытных постояльцев, ведущих ночной образ жизни, и возможных репортеров, пока, похоже, не пронюхавших о происшествии. Возле дверей третьего подозрительного номера лениво о чем-то переговаривались коллеги из местного отделения, уже утомленные ночными беспокойствами, но сохраняющие привычно, равнодушное спокойствие не отвечающих за расследование случившегося сыщиков, у которых и собственных, текущих дел предостаточно.

Задержавшись на пороге, комиссар сперва лишь заглянул в номер «одинокого трупа» — практически идентичный только что покинутому, лишь выдержанный более в темно-зеленых и коричневых тонах, начиная с ковров на полу и завершая покрывалами на креслах, диванчиках, постели.

Высокий мужчина с искаженным от боли лицом, такой же высушенный непонятной, молниеносной болезнью, как и только что виденные трупы в соседнем номере, лежал примерно посередине гостиной, странно подогнув ноги, будто смерти застала его в момент движения, и он просто упал на пол, не успев сделать очередного шага. Вокруг его головы, странным нимбом, собрался венчик выпавших серебристо-серых, будто седых волос.

Комиссар шагнул поближе, стараясь вспомнить, мог ли он где-то видеть это лицо, искаженное судорогой боли, неузнаваемое, но тем не менее, чем-то знакомое — в каких-то старых, общих для всей полиции ориентировках, может быть, в телевизоре или просто на улице? Профессиональная память услужливо подсказала, что сыскная полиция не имела непосредственных дел с этим человеком.

— Карлос Мендоза, — подсказал из-за плеча Жора. — В регистрационной книге он так записался, документов мы при нем не нашли, а портье удостоверения личности спрашивает при случае, чтобы не напрягать только-только заезжающих постояльцев. Этот откуда-то из Южной Америки, то ли Парагвай, то ли Эквадор, прямо вылетело из головы…

— Разве вы его не узнали, комиссар? — раздался от порога чей-то негромкий, но властный голос.