Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19098
Мальчишки говорили, что Сьяо представляет собой огромное кладбище, по которому души мертвых открыто разгуливают даже днем, а по ночам из могил вылезают костлявые руки и тянутся к небу. Оказывается, ребята врали, как и всегда: Сьяо, находящийся в нескольких часах ходьбы от родного города, оказался обычным маленьким городком, скорее похожим на деревню. Здесь нельзя было встретить богатый, расшитый шелками паланкин — люди в грубо слаженных кафтанах и широких штанах ходили пешком или ездили на низкорослых вислобрюхих клячах. Кладбище, правда, имелось, но самое обыкновенное, без шатающихся тут и там призраков, бедные, плохо засыпанные могилы преобладали на нем. В праздник Чжунъюань даосский служитель из храма Пяти Гениев — храм восточной стороной примыкал к кладбищу — посыпал края подгнивших гробов, тут и там торчащих из земли, свежим песком. Здесь же, при храме Пяти Гениев, находился Дом Магов — подобранный в Башне Малышей подросток считался теперь то ли гостем, то ли пленником Дома. Хотя на деле все обстояло иначе: никто, разумеется, не приглашал его в гости и уж тем более не собирался брать в плен. Его просто-напросто извлекли из Башни, привели в чувство, привезли в Сьяо — чтобы тут же забыть о нем.
Сначала, правда, лекарь Ма Синьи — пожилой, сморщенный, как плод карамболы — говорил на утреннем «круге очага», что чужому мальчику не место в Доме. Поскольку на «круг» чужие не допускались, Янмин с замиранием сердца подслушивал, лежа на полу возле дверей зала. За него вступилась Яким. «Что скажет Верховный Маг?» — скрипуче вопрошал Ма Синьи.
« А ничего… Парень вырастет и станет приносить Дому побольше прибыли, чем некоторые. Вам что, жалко несколько кусков мяса для него?» — ехидно выкрикивала Яким.
Маги молчали и позевывали. Никому не было жалко нескольких кусков мяса. Теперь Янмин жил при храме и больше всего на свете боялся, что отец узнает, где он находится — при отцовских связях это было бы делом нескольких дней. Но все было спокойно, никто за ним не приезжал, и найденыш продолжал каждый день слоняться, как тень, по двору храма Пяти Гениев, размышляя о том, в какие странные игры вовлекает даоса судьба. Его нашли почти сразу же после того, как он потерял сознание на полу Башни. Мастер «дела молчания» Лян Аин, увидев среди полуразложившихся трупов бездыханного мальчика, поначалу решил, что кто-то из обнищавших горожан пренебрег запретом и спустил в Башню своего мертвого сына («То-то мы посмеялись, Янмин, твоей любвеобильности: ты ведь лежал на раскинувшей ноги девке и прижимался к ней, ха-ха-ха). В приемные часы (каждый день, после восхода солнца) в храм приходила пропасть народу — здесь были жаждущие исцеления от долгой болезни, бедняки, которым не терпелось разбогатеть, родители, мечтающие снять с незамужних дочерей венец безбрачия. Большинство хотело гадать о будущем — на звездах, на костях, на иероглифах.
Яким выходила к ним с подносом глиняных кругляшей — на каждом из них был указан день и час, когда следовало явиться в храм. К подносу тянулись десятки рук — иссохших и костлявых, юношеских — с обгрызенными ногтями, пухлых женских — трясущихся от сладостного нетерпения. Кругляши исчезали с подноса в считанные мгновенья. Яким, не улыбаясь, медленно опускала белесые, загнутные кверху ресницы в ответ на многочисленные вопросы. Потом двор пустел и вновь становился огромным. Днем над ним жужжали жирные зеленые мухи. Вкусно пахло разваренным собачьим мясом — физиономист Лун Афэну, по прозвищу Ветродуй, готовил похлебку на пороге своей каморки при храме. Деньги текли в храм рекой не менее многоводной, чем Янцзы — Янмин сам несколько раз видел, как астролог Гуань Лу — низкий, костлявый с залысинами на черепе и неправдоподобно голубыми глазами — выносил из Приемной комнаты глиняную миску размером с гигантскую тыкву: миска была доверху набита деньгами.
Верховного Мага Янмин видел всего только раз — и был изумлен его видом. Маг никак не мог быть таким обыкновенным, ничем не примечательным. Янмин представлял себе высокого, седовласого старика в фиолетовом колпаке и длинном оранжевом халате — так выглядел колдун, бродивший в праздничные дни базарной площади у них в городе. А Маг оказался мелким, плешивым, с бегающими в разные стороны глазками. «Точно обезьяна в зверинце» — с огорчением подумал Янмин. Он больше всего на свете боялся, что Верховный турнет его из Дома Магов. Он ожидал грозы, но ее не последовало. Маг исчез так же стремительно и внезапно, как появился — за воротами храма его ожидал паланкин. Наблюдательный Янмин заметил, что Яким — единственная, с кем обезьяноподобный Маг разговаривал во дворе — кусала от досады тонкие, красивые губы. Едва только паланкин тронулся, Янмин забрался на высокий каменный забор и не слезал с него до тех пор, пока маленькая процессия не скрылась из виду. Тогда он соскочил вниз и подошел к Яким. Она варила ягоды в огромном медном котле. Котел шипел на открытом огне, как котенок, которого дразнят.
Сначала, правда, лекарь Ма Синьи — пожилой, сморщенный, как плод карамболы — говорил на утреннем «круге очага», что чужому мальчику не место в Доме. Поскольку на «круг» чужие не допускались, Янмин с замиранием сердца подслушивал, лежа на полу возле дверей зала. За него вступилась Яким. «Что скажет Верховный Маг?» — скрипуче вопрошал Ма Синьи.
« А ничего… Парень вырастет и станет приносить Дому побольше прибыли, чем некоторые. Вам что, жалко несколько кусков мяса для него?» — ехидно выкрикивала Яким.
Маги молчали и позевывали. Никому не было жалко нескольких кусков мяса. Теперь Янмин жил при храме и больше всего на свете боялся, что отец узнает, где он находится — при отцовских связях это было бы делом нескольких дней. Но все было спокойно, никто за ним не приезжал, и найденыш продолжал каждый день слоняться, как тень, по двору храма Пяти Гениев, размышляя о том, в какие странные игры вовлекает даоса судьба. Его нашли почти сразу же после того, как он потерял сознание на полу Башни. Мастер «дела молчания» Лян Аин, увидев среди полуразложившихся трупов бездыханного мальчика, поначалу решил, что кто-то из обнищавших горожан пренебрег запретом и спустил в Башню своего мертвого сына («То-то мы посмеялись, Янмин, твоей любвеобильности: ты ведь лежал на раскинувшей ноги девке и прижимался к ней, ха-ха-ха). В приемные часы (каждый день, после восхода солнца) в храм приходила пропасть народу — здесь были жаждущие исцеления от долгой болезни, бедняки, которым не терпелось разбогатеть, родители, мечтающие снять с незамужних дочерей венец безбрачия. Большинство хотело гадать о будущем — на звездах, на костях, на иероглифах.
Яким выходила к ним с подносом глиняных кругляшей — на каждом из них был указан день и час, когда следовало явиться в храм. К подносу тянулись десятки рук — иссохших и костлявых, юношеских — с обгрызенными ногтями, пухлых женских — трясущихся от сладостного нетерпения. Кругляши исчезали с подноса в считанные мгновенья. Яким, не улыбаясь, медленно опускала белесые, загнутные кверху ресницы в ответ на многочисленные вопросы. Потом двор пустел и вновь становился огромным. Днем над ним жужжали жирные зеленые мухи. Вкусно пахло разваренным собачьим мясом — физиономист Лун Афэну, по прозвищу Ветродуй, готовил похлебку на пороге своей каморки при храме. Деньги текли в храм рекой не менее многоводной, чем Янцзы — Янмин сам несколько раз видел, как астролог Гуань Лу — низкий, костлявый с залысинами на черепе и неправдоподобно голубыми глазами — выносил из Приемной комнаты глиняную миску размером с гигантскую тыкву: миска была доверху набита деньгами.
Верховного Мага Янмин видел всего только раз — и был изумлен его видом. Маг никак не мог быть таким обыкновенным, ничем не примечательным. Янмин представлял себе высокого, седовласого старика в фиолетовом колпаке и длинном оранжевом халате — так выглядел колдун, бродивший в праздничные дни базарной площади у них в городе. А Маг оказался мелким, плешивым, с бегающими в разные стороны глазками. «Точно обезьяна в зверинце» — с огорчением подумал Янмин. Он больше всего на свете боялся, что Верховный турнет его из Дома Магов. Он ожидал грозы, но ее не последовало. Маг исчез так же стремительно и внезапно, как появился — за воротами храма его ожидал паланкин. Наблюдательный Янмин заметил, что Яким — единственная, с кем обезьяноподобный Маг разговаривал во дворе — кусала от досады тонкие, красивые губы. Едва только паланкин тронулся, Янмин забрался на высокий каменный забор и не слезал с него до тех пор, пока маленькая процессия не скрылась из виду. Тогда он соскочил вниз и подошел к Яким. Она варила ягоды в огромном медном котле. Котел шипел на открытом огне, как котенок, которого дразнят.
Страница
21 из 113
21 из 113
