Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19158
И потом — кому рассказывать? Близких друзей Ван Вэй так и не завел — отчасти благодаря своему замкнутому характеру, отчасти — из-за того, что играть в азартные игры и таскаться по «домам девочек» он опасался, а других совместных забав у молодых солдат не было.
Нет, конечно, Ван Вэй не был бирюком, он подчас любил поговорить, поспорить — с Маленьким Луном, например — но это была не дружба, а так, приятельские отношения — не более того. Ему очень нравился новичок — того уже успели за глаза прозвать Бешеным Котом, однако, в глаза так называть никто не решался: должно быть, из-за того, что новичок был всегда серьезным, и вместе с тем — дружелюбным и мягким. Этим странным сочетанием он сразу расположил к себе большинство лучников в подразделении: все они казались ватагой детей, Бешеный Кот — единственным взрослым.
С ним бы поговорить: он-то уж точно не станет смеяться, и придумает, что делать дальше. Или не говорить? С другой стороны, какое-то странное, темное чувство изнутри подсказывало молодому лучнику, что ночное происшествие, действительно, связано с надвигающейся бедой, и что действовать надо немедленно — при чем здесь, в конце концов, дружеские отношения? Разговор в палатке еще более укрепил в нем намерение поделиться своими мыслями с Бешеным Котом, к тому же, он теперь точно знал: поле всего, что было сказано, тот наверняка отнесется серьезно к словам Ван Вэя. Конечно, идеально было бы сначала выследить этого самого Кантонца и своими глазами убедиться в его коварных планах, но как выследишь? Даже тех двух горе — магов, которых он видел ночью на кладбище, Ван Вэй вряд ли узнал бы при дневном свете — что уж говорить о каком-то незнакомом человеке, который, кроме всего прочего, друг самого Императора? Но ведь… Вепрь недаром сказал — Императору тоже угрожает опасность, да оно и понятно: с такими друзьями не поздоровится! Значит, Лунчик прав: надо спасать Повелителя. Но… от кого? Голову разрывало непривычное обилие мыслей — и Ван Вэю временами казалось, будто
это в его собственный череп вбил гвоздь проклятый Кантонец…
Она стояла в танцевальном классе, окруженная с четырех сторон зеркалами — от самого пола до потолка — и пристально, с удовольствием, смотрела на свои туго обтянутые, еще не начинавшие полнеть ноги. Как все-таки ветрена, непредсказуема жизнь! Она, Гали, в детстве была любовницей шелкового хозяина, затем танцевала в Цунхуа — до упаду, до тихого бешенства. Затем учила красивых девчонок из бедных семей — учила танцевать, а заодно и отдаваться чужим мужчинам за три монеты, две из которых шли в пользу заведения и еще одна — в ее собственный карман. И вот теперь она, старая, уставшая от чуждых, хорошо оплачиваемых ласк, стоит в танцевальном классе собственного театра, смотрит на свои ноги и ждет своего возлюбленного. Скрипнула дверь. Гали не оглянулась: она хорошо знала манеру Шихуанди — сперва тяжелые, стремительные шаги, затем — распахнутая — с грохотом, наотмашь — дверь… И, наконец, горячие, нетерпеливые руки, стискивающие ее плечи и шею, осторожно касающиеся ее сосков, срывающие с себя опостылевшую одежду. Кто-то переминался на пороге, не решаясь подойти ближе. Гали недоуменно оглянулась и увидела крупного, красивого мужчину с растрепанными волосами и загорелым, слегка осунувшимся лицом. За правым плечом какой-то мешок — в театр танца явился с мешком! Она поморщилась — чего ему надо в танцевальном классе? Не охотник за развлечениями, не торговец женщинами — это она поняла сразу.
Значит, опять какая-то неприятная история, вроде той, что случилась два или три года назад — когда чиновник крупного земельного ведомства узнал в одной из ее «ласточек» свою малолетнюю племянницу. Гость приблизился — робко, неслышно — меньше всего он был похож на разгневанного родственника соблазненной девочки. Значит, не то… Он подошел почти вплотную, и Гали увидела, что ресницы у него длинные, совсем светлые и отливают серебром. И эта щегольски подстриженная бородка — врач или, может быть, мастер «дела молчания»? Красивый и явно не бедный, хотя вряд ли с него можно много вытрясти!
— Выслушай меня женщина… — гость учтиво склонился перед ней. — То, что я хочу поведать тебе, очень важно…
Гали пристально, без улыбки, смотрела на него снизу вверх — ее рыжая голова едва доставала до плеча гостя.
— Говори… — голос почему-то отдавал сегодня хрипотцой более, чем обычно. Или ей показалось?
— Женщина, Император хочет убить «Железную стаю»… Мы должны помешать ему. Тебя он послушает…
Гали молчала — ни одна черточка в ее лице не дрогнула от этих страшных слов.
Ободренный вниманием женщины, красивый врач принялся развязывать свой странный мешок, бормоча какую-то чушь.
— Вот… вот, посмотри… Страна будет обескровлена… Кантонец — мошенник, Шихуанди ему верит.
— Что у тебя там?
Нет, конечно, Ван Вэй не был бирюком, он подчас любил поговорить, поспорить — с Маленьким Луном, например — но это была не дружба, а так, приятельские отношения — не более того. Ему очень нравился новичок — того уже успели за глаза прозвать Бешеным Котом, однако, в глаза так называть никто не решался: должно быть, из-за того, что новичок был всегда серьезным, и вместе с тем — дружелюбным и мягким. Этим странным сочетанием он сразу расположил к себе большинство лучников в подразделении: все они казались ватагой детей, Бешеный Кот — единственным взрослым.
С ним бы поговорить: он-то уж точно не станет смеяться, и придумает, что делать дальше. Или не говорить? С другой стороны, какое-то странное, темное чувство изнутри подсказывало молодому лучнику, что ночное происшествие, действительно, связано с надвигающейся бедой, и что действовать надо немедленно — при чем здесь, в конце концов, дружеские отношения? Разговор в палатке еще более укрепил в нем намерение поделиться своими мыслями с Бешеным Котом, к тому же, он теперь точно знал: поле всего, что было сказано, тот наверняка отнесется серьезно к словам Ван Вэя. Конечно, идеально было бы сначала выследить этого самого Кантонца и своими глазами убедиться в его коварных планах, но как выследишь? Даже тех двух горе — магов, которых он видел ночью на кладбище, Ван Вэй вряд ли узнал бы при дневном свете — что уж говорить о каком-то незнакомом человеке, который, кроме всего прочего, друг самого Императора? Но ведь… Вепрь недаром сказал — Императору тоже угрожает опасность, да оно и понятно: с такими друзьями не поздоровится! Значит, Лунчик прав: надо спасать Повелителя. Но… от кого? Голову разрывало непривычное обилие мыслей — и Ван Вэю временами казалось, будто
это в его собственный череп вбил гвоздь проклятый Кантонец…
Она стояла в танцевальном классе, окруженная с четырех сторон зеркалами — от самого пола до потолка — и пристально, с удовольствием, смотрела на свои туго обтянутые, еще не начинавшие полнеть ноги. Как все-таки ветрена, непредсказуема жизнь! Она, Гали, в детстве была любовницей шелкового хозяина, затем танцевала в Цунхуа — до упаду, до тихого бешенства. Затем учила красивых девчонок из бедных семей — учила танцевать, а заодно и отдаваться чужим мужчинам за три монеты, две из которых шли в пользу заведения и еще одна — в ее собственный карман. И вот теперь она, старая, уставшая от чуждых, хорошо оплачиваемых ласк, стоит в танцевальном классе собственного театра, смотрит на свои ноги и ждет своего возлюбленного. Скрипнула дверь. Гали не оглянулась: она хорошо знала манеру Шихуанди — сперва тяжелые, стремительные шаги, затем — распахнутая — с грохотом, наотмашь — дверь… И, наконец, горячие, нетерпеливые руки, стискивающие ее плечи и шею, осторожно касающиеся ее сосков, срывающие с себя опостылевшую одежду. Кто-то переминался на пороге, не решаясь подойти ближе. Гали недоуменно оглянулась и увидела крупного, красивого мужчину с растрепанными волосами и загорелым, слегка осунувшимся лицом. За правым плечом какой-то мешок — в театр танца явился с мешком! Она поморщилась — чего ему надо в танцевальном классе? Не охотник за развлечениями, не торговец женщинами — это она поняла сразу.
Значит, опять какая-то неприятная история, вроде той, что случилась два или три года назад — когда чиновник крупного земельного ведомства узнал в одной из ее «ласточек» свою малолетнюю племянницу. Гость приблизился — робко, неслышно — меньше всего он был похож на разгневанного родственника соблазненной девочки. Значит, не то… Он подошел почти вплотную, и Гали увидела, что ресницы у него длинные, совсем светлые и отливают серебром. И эта щегольски подстриженная бородка — врач или, может быть, мастер «дела молчания»? Красивый и явно не бедный, хотя вряд ли с него можно много вытрясти!
— Выслушай меня женщина… — гость учтиво склонился перед ней. — То, что я хочу поведать тебе, очень важно…
Гали пристально, без улыбки, смотрела на него снизу вверх — ее рыжая голова едва доставала до плеча гостя.
— Говори… — голос почему-то отдавал сегодня хрипотцой более, чем обычно. Или ей показалось?
— Женщина, Император хочет убить «Железную стаю»… Мы должны помешать ему. Тебя он послушает…
Гали молчала — ни одна черточка в ее лице не дрогнула от этих страшных слов.
Ободренный вниманием женщины, красивый врач принялся развязывать свой странный мешок, бормоча какую-то чушь.
— Вот… вот, посмотри… Страна будет обескровлена… Кантонец — мошенник, Шихуанди ему верит.
— Что у тебя там?
Страница
74 из 113
74 из 113
