Театр двух ролей

», одноклассники, которые тычут в него пальцем приговаривая «Вампир»… А затем тьма… Пустота… Медленный вдох… И…

— слушай, давай сразу определим, ты благородный герой, я безжалостный злодей. И в лучших традициях я не буду читать пафосные речи перед тем как убью тебя. Потому не строй из себя невинную овечку. Хотел бы убить, ты уже был мертв.

— Оля, отойди от него. Ди? Ты слышишь меня, отойди от него. — голос холодный.

Парень лишь слегка улыбнулся девушке. И натянул капюшон на глаза… «овечка говоришь»… — подумал парень и собрав всю свою волю встал… Неприятных хруст… Вспышка невыносимой боли, вампир даже не понял, как он умудрился даже звука не издать…

— Овечка говоришь… — прошипел Себастьян, натягивая капюшон еще сильнее, для того чтобы ни парень ни девушка не увидели гримасу боли. А боль была сильнейшая, в итоге прокушенная губа и вкус крови на языке…

— Просил же без гнилых речей, если решил стрелять — стреляй, если нет, разговор окончен…

«как бы не склеится тут от болевого шока» — пролетела мысль в голове парня. Колено не выдерживало, хотя Себастьян и так почти всю свою массу тела перекинул на здоровую ногу. Слегка пошатнувшись, парень вцепился в старую потертую скамью для посетителей церкви…

— Церковь — не место для насилия. Прошу вас покинуть священную обитель Господа. — сказал священник обводя взглядом троицу людей находившихся в церкви.

— Как скажите Батюшка… я уже ухожу — слова были полны уважения и стыда. Парень сделал шаг борясь с невыносимой болью. Себастьян был уперт до нельзя, медленно но верно шел к выходу, делая небольшие передышки, чтобы хоть как-то унять боль. Старые штаны уже изрядно пропитались кровью, но «Вампира» больше беспокоило не это. Старый пыльный чердак, вещи вековой давности, там многое заплесневело, отсырело, прогнило… Штаны были просто наполнены всякой ерундой, а тут открытое ранение. Как бы чего подхватить, б… ь — про себя выругавшись Себастьян вновь сделал шаг.

— Ну выйдешь ты из церкви и что дальше? ТЕБЕ! ТУТ! никто не поможет, ты одиночка, отшельник. Мир лишь облегченно вздохнет, узнав что еще одним психом и моральным уродом стало меньше — потешался внутренний голос, но парень продолжал уверенные, но очень болезненные шаги в сторону выхода…

Виктор Карнэйдж

Неожиданно на Олю напала какая-то неистовая печаль, от всего того, что она пережила, и что ей придется пережить дальше. Нет, она не жалела себя. Напротив — от этой тоски по родному городу и по родным, которые уже наверняка успели похоронить пропавшую дочь, у Ди появилось второе дыхание. Она вновь захотела жить, а не просто существовать в этом проклятом Страхграде, хотя бы для того, чтобы выбраться отсюда живой и показать миру себя.

Девушка улыбнулась, услышав слова Виктора и произнесла:

— Можешь меня не ждать. Боюсь, это затянется надолго…. — она посмотрела на свои ладони, запачканные кровью и лишь могла представить, что у нее твориться на лице. — К тому же, мне нужно время, чтобы отойти от всего этого. Принять ванну, например…

Сказала, и отчего-то смутилась.

О чем ты думаешь, Ди?

Ни о чем!

Неожиданно сверху раздался скрип, и посыпалась вековая пыль.

Оля затихла, встревожено глянув на Виктора.