Театр двух ролей

а ведь просил же по хорошему, не подходи.

Когда Виктор выстрелил, Оля испугалась. При чем не за себя, а впервые за совершенно незнакомого человека, который каким-то образом попал в их дружную компанию.

Виктор, нет!

Хотела закричать девушка, но было уже поздно. Парень опустился на правое полено. Но, как ни странно, не испытывал какой-либо боли, разве что мелкой обиды на такую «гостеприимность» в церкви.

Ситуация показалась самой Ди совершенно не типичной для данной среды. Девушка на миг прикоснулась к руке Виктора, и сама не понимая, зачем и что делает, встала меж другом и «врагом».

— Виктор, не делай этого. Он ничего нам не сделал. Остановись.

Черт, тебе повезет, если он сам тебя сейчас не застрелит на месте!! Что ты делаешь?

— Справедливость. — выкрикнул внутренний голос

— Ты сумасшедшая добродетельница!!

— Я знаю…

И Ди действительно знала. Она почему-то питала самые чистые надежды на мотивы раненого, не смотря на его внешний вид, который поначалу пугал.

Не суди людей по внешности. — любил поговаривать священник.

— Виктор, не делай этого. Он ничего нам не сделал. Остановись.

Развел руками

— Ну я его сразу предупредил, и ведь не убил же… так что будь добра, уйди с траектории стрельбы. Ты немного мешаешь.

Конечно, ее доброта трогала душу, но все-же.

И конечно легкая обида в душе.

ради меня бы так бросалась.

— И не сделает потому что я не дам ему ничего сделать. Я привык бороться не с причиной, а не последствиями…

Ольга Динченко

— Девочка, одумайся!! Ты что, к дьяволу захотела!!!

— Защита невиновного не карается адом.

— Брось это дело сейчас же!!! Умрешь!!! Пристрелят!! Разве этот человек стоит того, чтобы за него отдавать свою жизнь? — внутренний голос опять противоречил ее желаниям.

Оля посмотрела, в глаза раненому парню и ее сердце сжалось от боли, словно это ей только что пуля попала в ногу. Она смотрела на него не долго, буквально пару секунд. Затем повернулась к Виктору и произнесла:

— Но ведь он нам ничего не сделал.

Сказала это тихо, почти шепотом, словно в оправданье своему поступку. Ее сознанье было доверху переполнено противоречиями и скандалами, которые устроили там недремлющие мысли. Они кричали, ругались и стучали в двери разума Оли, которые были надежно заперты добродетельной уверенностью.

— В конце концов, ты в церкви.

Ди сама не понимала что делает. Она стояла против Виктора — того, кому всего пару минут назад доверяла больше, чем своей матери. А теперь отстаивает незнакомца, который появился не в то время, не в том месте.

Девушка решительно шагнула к раненому и, присев, тихо спросила:

— Что вы тут делаете?

— Оля, отойди от него. Ди? Ты слышишь меня, отойди от него.

Холодный голос Виктора пробил дверь в разум Ди, заставив девушку на миг вздрогнуть.

Право слово, отойди. Ты же видишь, он не нуждается в твоей помощи.

Черт, у него колено сломано…

Когда незнакомец поднялся, Ди последовала его примеру и отошла на шаг назад — мало ли чего можно ожидать от раненого зверя?

И все же агрессия была направлена лишь на обидчика в лице Виктора. По сути дела, Оля находилась в самом безопасном состоянии, никто из присутствующих не желал ей зла. По крайней мере, на это девушке хотелось рассчитывать. С другой стороны, она не могла так просто броситься на помощь незнакомцу, ведь она его совершенно не знает, а его боевая окраска на лице не внушала особого доверия. Еще более убедительным аргументом служило то, что Виктор не допустит никакого насилия со стороны незнакомца, жизнь которого весела на волоске.

Когда парень схватился за лавку, Ди чуть не сорвалась с места, в порывах помочь незнакомцу. Но все же сдержалась, оставшись стоять на месте.

Что же будет… что же будет?

звенел тревожный колокольчик в сознании Ди.

Он говорит слишком провокационно! Виктор его убьет! Нужно что-то делать…

Пока Оля думала, дверь в церковь открылась, и вошел священник.

— Отче!

Прошептала Ди, мысленно перекрестившись.

Отец Сергий был родом из Страхграда. Свою прошлую жизнь он никому не открывал и жил до недавних пор в одиночестве, среди окружения икон, свечей и распятия. Он был уже не молод, но для своих пятидесяти с лишним лет выглядел весьма хорошо. Он знал каждую тропинку в лесу и каждую дорогу или подворотню, как свои пять пальцев. Посему ходил по городу лишь по более-менее безопасным местам, хотя по большей части все же проводил время в церкви или в лесном отшельничестве. В общении он совершенно не нуждался и при нападении мог дать отпор. Каково его прошлое, и из-за чего он пошел в священники, осталось под надежным замком даже от Оли, которую он считал своей приемной дочерью.