Театр двух ролей

Удовлетворено хмыкнув, Виктор приковал маньяка к креслу.

Наручники понадобятся чуть позже, уже с Ольгой.

Миг предвкушения, аж глаза зажмурил от удовольствия.

Наверно это было поистине пугающе, ибо зрачки сузились до точки, а глаза жертвы вылезали из орбит.

— Начну с начала, мне не нравится пытать людей. Совершенно, ни удовольствия, ни чего позитивного не испытываю. Правда.

Он достал глок, снял глушитель, и приставил к щеке маньяка, ствол чуть отклонился, нажми на курок, и большей части уха как не бывало.

— давай я задам вопрос, а ты на него ответишь, и я уйду от сюда. Хорошо?

— Хо… хорошо, что тебе нужно?

— Карина.

— Не знаю такую.

— Ладно. Начнем с начала.

Палец надавил на курок, легкий спуск.

Оля невидимкой прошествовала за Виктором и, зайдя в помещение, осталась стоять в стороне, наблюдая за тем, как парень приковывал маньяка к креслу.

«Кошмар какой»…

мелькнуло в ее голове, прежде чем она увидела действительно кошмар.

Выстрел. Крик. Отчаяние.

Сердце замерло на миг, а глаза Ди расширились на столько, на сколько могли. Девушка как стояла, так и осталась стоять столбом, не зная что делать. На миг ей стало страшно от того, как мучается бедолага в кресле, а уже в другое мгновение Ди широко улыбалась, наблюдая за его скривленной гримасой.

так тебе и надо, падаль.

Смеялись мысли в сознании девушки.

Бах

Сказал пистолет.

Аххахаххаааахххххх — дьявольский смех эха прогулялся по ангару.

— Не ори. — уже в другое, еще целое ухо.

У тебя есть одно ухо чтобы меня слышать, и язык чтобы отвечать. Все остальное и не нужно. Понимаешь? У меня в обойме осталось 16 пуль. Хочешь 16 дыр в своем теле? Тогда продолжай молчать.

— Я люблю ее! Ты понял!!! Я люблю ее! — он вырывался из своих оков, скрипя зубами, и наконец через минуту бессильно опустился в кресло, зарыдав.

От неожиданности Виктор отскочил.

Оля осеклась. Она правильно услышала? Или показалось? Улыбка тут же сошла с ее уст и сменилась тревожностью и некоторой долей любопытства.

— Любишь? — тихо спросила она его.

Но тот вряд ли услышал девушку — стояла она на достаточно большом расстоянии, а шок от потери одного уха был наверняка очень велик.

Ди сглотнула комок в горле и сделала шаг вперед. Ей стало безумно жалко корчившегося от боли маньяка, но жажда справедливости брала свое.

— И тех других, ты тоже любил? Ублюдок…

Ди подняла ладонь, заставляя пулю угрожающе повиснуть над головой маньяка.

Он вздрогнул.

Свет синих глаз пугающе завораживал.

Он испугался ее. Ди видела это в его широко раскрытых глазах. Испуг и страх так и заполняли несчастного мужчину, прикованному к креслу. И что самое странное, девушке это нравилось. На ее устах появилась злая насмешка, характеризирующая ее настроение и даже к некотором смысле — страсть.

Ослепленная властью над этим никчемным людишкой. Она всецело была поглощена наблюдением внешней реакции раненного человека, и ей было откровенно наплевать на то, что с моральной точки зрения, ему требуется немедленная медицинская помощь или хотя бы успокоительное.

Пуля крутилась над головой мужчины, вырисовывая в воздухе лишь одно слово: «Смерть». При чем было довольно просто «прочитать» его, для этого требовалось лишь проследить за пируэтами кусочка металла, которое теперь стало для Ди некоторым родным, так что расставаться с ним девчонка не собиралась, а лишь пугала жертву обстоятельств. Может быть, он и не стоил этого, но главное, что Оле было весело.

Он открыл рот, удивление длилось около минуты. Не известно о чем он думал, но он сказал:

— Я делал все для нее, я выполнял ее прихоть. Я хотел только взаимности, другие? — из глаз брызнули слезы — другие не стоили и мизинца моей богини, мне было не жалко удовлетворить ее желания. Она… она была прекрасна, она вертела мной как хотела, но я знал, что она любит меня. Мы искренне любили друг-друга. А потом она напала на меня, и я понял, что она врет. Она использовала меня! Но я любил ее, даже осознавая ее предательство! Нашу любовь ничто не может разрушить. Мы будем вместе, очень скоро. Мне не придется долго ждать. Стреляй!

Отошедший с траектории пули Виктор, запнулся о ящик.

Это вызвало ужас в глазах маньяка.

Он буквально подскочил на кресле.

Карнэйдж осмотрел ангар и направился к железному столику, на колесах.

Много всяких ножиков, скальпелей.

Он осмотрел.

— Да уж действительно, если хочешь кого-то порезать, сначала высуши лак для ногтей.

Он набрал номер Трея:

— Тревис, друг мой. У меня тут скальпели с лаком для ногтей. Когда вы брали это урода у него были ногти крашены?