Долг

Они вели игру чуть меньше получаса. Иваницкий придумывал хитроумные ловушки для допрашиваемого, надеясь вытащить правду из его гнилого нутра, хмырь наоборот, искал ключик к самому Володе, пытаясь расположить его к себе, выйти с ним на одну волну. Как же он старался бедный. Рыжов и пытался дышать в унисон с Иваницким, искрил юмором, постоянно называл его по имени, не прекращая забрасывал удочки на предмет поиска увлечений и пристрастий Володи.

Хмырь заискивающе улыбался и вкрадчивым голосом нес всякую ахинею типа:

— Я сразу увидел в вас цельную выкристаллизованную натуру. Вам принадлежит будущее. Ах, как жаль, что таких настоящих людей нам не доставало в окружении президента. Именно на таких людей как вы и следовало опираться. Тогда бы точно не случилось бы всего этого кошмара. Вы не представляете, какие ничтожные личности стояли у руля власти.

Володю рассмешило последнее предложение. На примере лебезящего хмыря он прекрасно видел, какие ничтожные личности стояли у руля власти. Похоже, что хмырь сейчас о себе рассказывать будет. Ещё про заговор и жидо-массонов что-нибудь сочинит. Володя захотел подшутить над ним.

— Жиды что ли?

Хмырь замер буквально на мгновение, Володя прямо почувствовал, как в голове Рыжова заработали мелкие быстрые шестёрки, защелкали реле и тумблеры, анализируя сказанное Иваницким. Сузившиеся зрачки кольнули Иваницкого острым испытывающим взглядом. Аналитическая машина выдала результат. Хмырь заерзал как на иголках, демонстрируя сильное душевное волнение, возмущение выкатил глаза.

— Да и ещё раз — да. Жиды проклятые все заполонили. Вы не представляете, как нам русским людям тяжело приходится среди этих упырей.

«Есть контакт. Вот я тебя и подловил» — спокойно подумал Иваницкий. То, что Рыжов пытается без мыла к нему в анус залезть, Володя понимал также ясно как таблицу умножения. Дважды два и все такое. Допрашиваемый проявлял недопустимо много инициативы, стараясь изо всех сил втереться к нему в доверие или хотя-бы вызвать к себе симпатию.

Володя мысленно в миллион сто первый раз поблагодарил свою учительницу Василису — легенду российского сыска районного разлива, у которой кололись даже камни. Вася была мастером психологической игры. Наверное, Иваницкий приблизился, но никогда не сможет превзойти эту потрясающую женщину.

Пора было вдарить, как следует по этому любителю играть с серыми мышками и водить за чёрный влажный нос дворового кобеля.

Рыжов разливался гневными антисемитскими речами, а Иваницкий согласно кивал головой и улыбался. Ему даже стало интересно — кто Рыжов по национальности. Хотя у такой мрази не может быть национальной принадлежности. Такая категория людей по истине интернациональна. Космополит в общем.

Когда верховный главнокомандующий в очередной раз блеснул своими ногтями, Володя остановил его вопросом:

— Вы помните мою фамилию?

Хмырь настороженно замер.

— Да. Иваницкий.

— Я польский еврей.

Володя буквально наслаждался картиной тотального замешательства.

— Моих деда и бабушку сожгли живьем во время еврейских погромов. Мою маму травили собаками, хотя она была маленьким ребенком. Меня самого третировали в школе за мою национальность. Я поступил в институт только потому, что получил самый высший проходной бал в потоке абитуриентов. Каждый из моих преподавателей и начальников считал своим долгом глумиться над моей национальностью. Это делали такие как ты!!!

Иваницкий совершенно не был евреем. Да и все сказанное придумал на ходу. Дело было не в национальности или особом юдофильстве, а в том, что Иваницкий выбил почву из под ног у этого скользкого хмыря с элитными ногтями.

Пока тот пытался выйти из прострации, Володя взял со стола обычный перочинный нож и резким быстрым движением сунул его хмырю под ненавистный ноготь, который кричал об снобисткой элитности своего владельца.

Замерший на мгновение, Рыжов завизжал как резаный.

Не давая ему опомниться, Володя схватил его за истекающий кровью палец и со всей силы дернул его на себя. Он повалил эту мразь на пол и начал орать ему прямо в ухо:

— Кто?! Скажи мне когда?! Колись сученок. Я тебя выведу на чистую воду. Сливайся, козлина тупая. Ломи всех. Где, млять!

Нож раз за разом впивался под очередной ноготь и задирал ногтевую пластину. Но выдрать ногти Рыжова не получалось. Может сноровки не хватало, а может делать это нужно было по-другому. Не помогали даже плоскогубцы. Изодранные пальцы все время дергались, и захватить ногтевую пластину как следует не получалось.

Урод орал диким нечеловеческим голосом. Он пытался выдергивать руки, сжимать пальцы в кулак, звал на помощь. Но все было тщетно, Володя крепко держал его руки и выламывал загибаемые пальцы лезвием, оставляя глубокие порезы.

Каждый крик жертвы отзывался внутри тёплой волной, с каждым воплем Рыжова душа Иваницкого избавилась от жестокой муки, становилась свободной и лёгкой.