И настанет день третий

За столом, слегка покачиваясь в высоком рабочем кресле, восседал розовощекий лысый толстяк в дорогом черном костюме и поблескивающих золотой оправой очках. При моем появлении работоголик даже не вздрогнул. Продолжая сосредоточенно просматривать какие-то бумаги, он лишь метнул в мою сторону быстрый взгляд узких поросячьих глазок и едва заметно кивнул. Что означал этот кивок я так и не понял. Может приветствие, а может просто хозяин кабинета таким образом отметил для себя появление очередного клиента.

Не скрою, я был ошарашен. Куда это меня занесло? Сколько времени прошло с момента катастрофы? Удалось ли спасти еще кого-нибудь из экипажа? Вопросы роились во всклокоченном мозгу и рвались наружу. Однако, что-то мешало их задать. Что-то в этой комнате было не так. Что-то неуловимое нашептывало мне: «Рано радуешься своему спасению. Впереди, друг сердешный, тебя ждет еще уйма неприятностей».

Я тут же среагировал на предупреждение внутреннего голоса. Начнем с того, что меня должны заметить, и не просто заметить, а понять, что я человек, с которым должно считаться. Вторично пробежав взглядом по комнате, я обнаружил стул, на котором громоздилась полуметровая кипа бумаг. Стул — это то, что мне нужно. Не торчать же вечно в дверях! Храня молчание, я сгрузил макулатуру прямо на пол и завладел заветным насестом. Затем, громко топая ботинками, прошагал через половину просторного офиса и опустил стул у самого письменного стола. Усевшись аккурат напротив молчаливого хозяина, я состроил скучающую мину.

— Вы, господин Глебов, именно такой, каким я вас себе и представлял, — толстяк на секунду оторвался от чтения и удосужил меня своеобразным приветствием, подкрепленным ехидной ухмылкой. Правда, дальше дело застопорилось. Он снова уткнул глаза в распечатку словно позабыв о моем присутствии.

Ну, ладно, я тоже не останусь в долгу. Хотя меня и раздирают любопытство и нетерпение, буду спокойным и непробиваемым. Для затравки неплохо бы привлечь внимание каким-нибудь простым и нейтральным вопросом: «Как пройти в библиотеку?» или «Бабуля, закурить есть?» Перебирая варианты, я закусил губу. Неожиданно взгляд уперся в золоченую раму и хорошо знакомые женские черты. На стене напротив висела картина. Вообще-то сложно назвать картиной взгляд живых карих глаз и нескрываемую иронию нежных губ. Я никогда не видел «Джаконду» в оригинале, но эта имитация показалась мне совершенной.

— Хорошая у вас копия, — не отрываясь, я смотрел на поблескивающий лаком холст.

— Копия? — Бюрократ поднял глаза на меня, затем перевел взгляд на картину и, в конце концов, насмешливо хмыкнул. — Ну почему же копия? Это что ни на есть самый настоящий оригинал.

— А что же тогда хранится в Лувре? — пришла моя очередь улыбнуться.

— Мазня, — толстяк поставил подпись на последней прочитанной странице и спрятал документы в роскошную кожаную папку с золотым тиснением. — Как-то попробовал скопировать творение старины Леонардо. Ни хрена не получилось. Но работа проделана, не выбрасывать же, в самом то деле. Вот и сплавил по дешевке. А глупые французишки с руками оторвали.

— Угу, — мне стало смешно от той честности, которой сияли глаза незнакомца. — То-то я смотрю ваша Мона Лиза улыбается чуток по-другому, более кровожадно, что ли.

— Да Винчи был мастер передавать чувства. Вот и здесь не подкачал. Я тогда лишь на мгновение утратил контроль и замечтался, а он раз… и подхватил настроение. — Толстяк с мечтательной улыбкой уставился в пустоту над моей головой, словно и впрямь вспоминал славный шестнадцатый век. Как бы разговаривая сам с собой, он продолжил. — Именно в тот самый миг я и понял, что этот бородатый экземпляр обязательно будет моим. Безбожник он и есть безбожник. Как бы искусно не маскировался, а все равно бунтарское естество вылезет наружу. Вот так и Леонардо. С богом готов был поспорить. А это, знаете ли, на небесах совсем не приветствуется.

— Что вы говорите…

Веселость в моей душе сменилась беспокойством. Да этот мужик похоже псих!

— Вы, Алексей Кириллович, кажется, изволили поставить под сомнения мои слова? — в голосе толстяка послышалась обида.

— Да нет, я вам верю, — я улыбнулся самой обеззаруживающей улыбкой, на которую был способен. — Вот только за последние пятьсот лет вы несколько изменились и, насколько я вижу, сменили пол.

— Внешность, размеры, пол… Для меня это не имеет ровным счетом никакого значения. Кстати, точно так же, как и время. Я всегда был, есть и буду. — Незнакомец поднялся с кресла и протянул мне руку. — Пришло время познакомиться. Разрешите представиться, Дьявол.

— Дьявол? — в моем мозгу сам собой всплыл диалог двух врачей из психушки: «В какой палате у нас прокурор? В шестой. Там, где раньше Наполеон был».

— Да, Дьявол, — на лице хозяина канцелярии не было ни тени сомнения или издевки. — Или если вам больше нравится Люцифер, Сатана, Зверь, Черт.