Добавить в моё избранное
391 мин, 17 сек 18710
Однако, я разглядел и не только это. Точно такую же тонкую «Т» сжимал в руках мой новый знакомый, и держал он ее наготове, как будто вот-вот собирался пустить в дело.
— Новенький, говоришь, — мужик покатал эту фразу на языке, словно пробуя на вкус. — Это вместо Ромиреса, что ли?
Я слыхом не слыхивал ни о каком Ромиресе, поэтому неопределенно пожал плечами:
— Не знаю, циклоп сказал, что буду работать здесь, и над моей кладовой болтается прибитая голова.
— Ну, точно… вместо Ромиреса. Я этого кубинского красножопого и пришиб. А голову над дверью прибил. Пусть, недоносок, любуется.
— За что ж ты его так?
Я невинно поддерживал разговор, а сам как бы между прочим потянулся к кирке. Это ведь, так сказать, мое персональное орудие труда. Вполне логично, если оно будет в руках своего законного владельца. Вернее сказать в руке, так как сейчас я вроде как однорукий. И так будет до тех самых пор, пока не придумаю, как пршпандолить на глаз спасительный кусочек тонированного пластика.
Мое движение не осталось незамеченным. Мужик зарычал как дикий зверь и замахнулся своим отточенным инструментом. То, что отточенным, я понял по ослепительному блику, сверкнувшему на стальном острие. Ударит или только пугает? Ответа дожидаться я не стал. Зажмурился и прямо с колен кувыркнулся навстречу противнику. Разделявшее нас расстояние мигом исчезло. Оказавшись под ногами у незнакомца, я вновь прозрел на один глаз и двумя ногами остервенело ударил в волосатое колено. Удар получился мастерский, как будто я всю жизнь только и делал, что участвовал в рукопашных потасовках. Колено хрустнуло и подломилось. Мужик взревел от боли и упал. Однако, он даже и не подумал схватиться за переломанную ногу. Наоборот, он еще с большим остервенением кинулся на меня.
Мы были так близко друг к другу, что кирка из смертоносного оружия превратилась в обузу. Абориген отшвырнул ее и голыми руками вцепился мне в горло. Дурак, он ведь даже и не предполагал, что в моей правой руке зажат заветный восьмидюймовый гвоздик.
Опять пришлось взять грех на душу. Опять под моими ударами рвалась кожа и трещали мышцы, а стальное шило все било и било. И этому казалось не будет конца. Я превратился в бездушную швейную машинку, которая ритмично и безотказно всаживала в ткань свою острую иглу. Самое страшное, что враг мой не умирал. Он кричал от боли, бился и извивался, бессознательно молотя по мне обессиленными руками. Мразь, гнида, сволочь, ненавижу! Резать, душить, рвать на куски! Я вдруг ясно увидел лицо этого человека, опухшее, рыхлое, изрытое сочащимися язвами. В тот же миг меня словно окатило ушатом ледяной воды. Чудовищное зрелище, и я его ВИЖУ!
С криком «Нет!» я выронил заточку и трясущимися руками зажал глаза. Как маленький испуганный ребенок я так и сидел, закрыв лицо руками. Сидел и ждал, пока в голове улягутся страх и безумие. Если, конечно, они улягутся.
Произошло самое страшное, что могло произойти. В пылу борьбы я выронил драгоценный кусок пластика. Не мудрено, в драке не на жизнь, а насмерть нужны обе руки. И если бы я не пустил в дело левую, то вполне возможно сейчас бы не мой противник, а я сам лежал бы рядом, превращенный в булькающий поддергивающийся бифштекс.
Слава богу, если я это все понимаю, значит, пронесло, значит, еще не свихнулся и могу контролировать свои мысли и поступки. Итак, каков мой следующий шаг? Конечно же отыскать бесценною пластинку. Трудно, но выполнимо. Главное успеть до того, как в подземную долину свалят новую порцию расплавленного металла, или пока меня не обнаружат другие обезумевшие старатели. И первое, и второе весьма неприятно, особенно когда ты встречаешь эти «радостные» события с плотно закрытыми глазами.
Подгоняемый страхом, я принялся на ощупь обшаривать гладкий золотой пол. Наша схватка была яростной, но короткой. Укатиться далеко мы не могли. Поэтому пластик где-то недалеко, где-то здесь. Вот ощупаю метра три-четыре и обязательно его найду.
Пять минут безостановочных поисков дали некоторые результаты. Нет, пластик я так и не нашел, зато нащупал заточку. Резонно решив, что она всегда должна быть наготове, я взял ее в зубы. Кровь на металле еще не свернулась, и я сразу почувствовал ее горький привкус. Именно горький, а не соленый. Ну, а что я хотел? Какого вкуса должна быть кровь у мертвеца? При воспоминании об изъеденном язвами и коростой теле мой желудок вывернулся наизнанку. Челюсти разжались, заточка выпала и я начал блевать. Сильно я в этом деле не преуспел. Кроме желудочного сока наружу ничего не пошло, ведь знаменитый Саидов плов я так и не попробовал.
Прекрати, хватит, возьми себя в руки! От покойника его, видишь ли, стошнило. А сам то ты кто? Такой же жмурик, только сохранился чуток получше. И все только потому, что пробыл ты в этих теплых краях всего дня два… Черт, а ведь правда, минуло почти целых два дня! Я забыл о времени, и только сейчас оно подстегнуло меня словно ударом кнута.
— Новенький, говоришь, — мужик покатал эту фразу на языке, словно пробуя на вкус. — Это вместо Ромиреса, что ли?
Я слыхом не слыхивал ни о каком Ромиресе, поэтому неопределенно пожал плечами:
— Не знаю, циклоп сказал, что буду работать здесь, и над моей кладовой болтается прибитая голова.
— Ну, точно… вместо Ромиреса. Я этого кубинского красножопого и пришиб. А голову над дверью прибил. Пусть, недоносок, любуется.
— За что ж ты его так?
Я невинно поддерживал разговор, а сам как бы между прочим потянулся к кирке. Это ведь, так сказать, мое персональное орудие труда. Вполне логично, если оно будет в руках своего законного владельца. Вернее сказать в руке, так как сейчас я вроде как однорукий. И так будет до тех самых пор, пока не придумаю, как пршпандолить на глаз спасительный кусочек тонированного пластика.
Мое движение не осталось незамеченным. Мужик зарычал как дикий зверь и замахнулся своим отточенным инструментом. То, что отточенным, я понял по ослепительному блику, сверкнувшему на стальном острие. Ударит или только пугает? Ответа дожидаться я не стал. Зажмурился и прямо с колен кувыркнулся навстречу противнику. Разделявшее нас расстояние мигом исчезло. Оказавшись под ногами у незнакомца, я вновь прозрел на один глаз и двумя ногами остервенело ударил в волосатое колено. Удар получился мастерский, как будто я всю жизнь только и делал, что участвовал в рукопашных потасовках. Колено хрустнуло и подломилось. Мужик взревел от боли и упал. Однако, он даже и не подумал схватиться за переломанную ногу. Наоборот, он еще с большим остервенением кинулся на меня.
Мы были так близко друг к другу, что кирка из смертоносного оружия превратилась в обузу. Абориген отшвырнул ее и голыми руками вцепился мне в горло. Дурак, он ведь даже и не предполагал, что в моей правой руке зажат заветный восьмидюймовый гвоздик.
Опять пришлось взять грех на душу. Опять под моими ударами рвалась кожа и трещали мышцы, а стальное шило все било и било. И этому казалось не будет конца. Я превратился в бездушную швейную машинку, которая ритмично и безотказно всаживала в ткань свою острую иглу. Самое страшное, что враг мой не умирал. Он кричал от боли, бился и извивался, бессознательно молотя по мне обессиленными руками. Мразь, гнида, сволочь, ненавижу! Резать, душить, рвать на куски! Я вдруг ясно увидел лицо этого человека, опухшее, рыхлое, изрытое сочащимися язвами. В тот же миг меня словно окатило ушатом ледяной воды. Чудовищное зрелище, и я его ВИЖУ!
С криком «Нет!» я выронил заточку и трясущимися руками зажал глаза. Как маленький испуганный ребенок я так и сидел, закрыв лицо руками. Сидел и ждал, пока в голове улягутся страх и безумие. Если, конечно, они улягутся.
Произошло самое страшное, что могло произойти. В пылу борьбы я выронил драгоценный кусок пластика. Не мудрено, в драке не на жизнь, а насмерть нужны обе руки. И если бы я не пустил в дело левую, то вполне возможно сейчас бы не мой противник, а я сам лежал бы рядом, превращенный в булькающий поддергивающийся бифштекс.
Слава богу, если я это все понимаю, значит, пронесло, значит, еще не свихнулся и могу контролировать свои мысли и поступки. Итак, каков мой следующий шаг? Конечно же отыскать бесценною пластинку. Трудно, но выполнимо. Главное успеть до того, как в подземную долину свалят новую порцию расплавленного металла, или пока меня не обнаружат другие обезумевшие старатели. И первое, и второе весьма неприятно, особенно когда ты встречаешь эти «радостные» события с плотно закрытыми глазами.
Подгоняемый страхом, я принялся на ощупь обшаривать гладкий золотой пол. Наша схватка была яростной, но короткой. Укатиться далеко мы не могли. Поэтому пластик где-то недалеко, где-то здесь. Вот ощупаю метра три-четыре и обязательно его найду.
Пять минут безостановочных поисков дали некоторые результаты. Нет, пластик я так и не нашел, зато нащупал заточку. Резонно решив, что она всегда должна быть наготове, я взял ее в зубы. Кровь на металле еще не свернулась, и я сразу почувствовал ее горький привкус. Именно горький, а не соленый. Ну, а что я хотел? Какого вкуса должна быть кровь у мертвеца? При воспоминании об изъеденном язвами и коростой теле мой желудок вывернулся наизнанку. Челюсти разжались, заточка выпала и я начал блевать. Сильно я в этом деле не преуспел. Кроме желудочного сока наружу ничего не пошло, ведь знаменитый Саидов плов я так и не попробовал.
Прекрати, хватит, возьми себя в руки! От покойника его, видишь ли, стошнило. А сам то ты кто? Такой же жмурик, только сохранился чуток получше. И все только потому, что пробыл ты в этих теплых краях всего дня два… Черт, а ведь правда, минуло почти целых два дня! Я забыл о времени, и только сейчас оно подстегнуло меня словно ударом кнута.
Страница
50 из 110
50 из 110
