И настанет день третий

Раскаленный металл прожог легкие и, теряя сознание, Сурен рухнул на бездушные колючие камни. Упал, да так и остался лежать, вздрагивая и теряя последние капли жизни.

Мне самому было тошно и паскудно, но такой роскоши, как биться в истерике, я себе позволить не мог, да и Сурену тоже. Время щелкает как сумасшедшее, и у меня уже точно осталось меньше суток. Тьфу ты, почему у меня? У нас, конечно же, у нас!

— Сурен, вставай! — я схватил друга за плечо и, скрипя зубами от боли, стал его тормошить. — Вставай… скорей же! Времени очень мало.

— Что ты от меня хочешь?! — Лусинян выл, не поднимая головы.

— Я…

Не зная, что ответить, не ведая, как воодушевить друга, я лихорадочно подбирал слова. И таки, кажется, подобрал:

— Я хочу, чтобы ты показал свое обручальное кольцо. Да, кольцо! Второе, такое же, как и у Лиды.

Мне была хорошо видна левая рука Сурена. Не было у него на пальце никакой обручалки.

— Кольцо? — ошарашено переспросил мой друг.

— Вот именно, кольцо! Или что, потерял, отобрали, выбросил? Это ты все забыл! Это ты сломался! Это ты струсил и сдался!

— Алешка, очнись, мы ведь в аду, — теперь Сурен смотрел на меня выпученными от удивления и тревоги глазами. — В самом настоящем аду.

— Да мне насрать! Хоть в жопе у самого дьявола! Ты думаешь, раз угодил сюда, значит все, конец? Ни хрена подобного, и тут можно оставаться человеком. А все эти местные уроды… — я пренебрежительно сплюнул, — В гробу я их видал. И с ними тоже можно управиться. Если хочешь знать, я тут одному демону уже успел по башне настучать, а циклопу из седьмого круга горлянку перерезал.

Это было не хвастовство, эта была психотерапия. Зачем Сурену знать, что и Велиал, и циклоп живы и здоровы. Хотя циклоп наверняка не очень то и здоров, но жив уж точно. И ничего им обоим не сделается, сколько бы я не старался. Но вот этого уже моему другу точно знать не обязательно. Сейчас ему следует хоть немного приободриться, хоть чуток поверить в себя.

— Странно, что они тебя за такое не разорвали на клочки, — лицо Сурена наконец приняло осмысленное выражение.

— Решили, что здесь со мной поквитаются гораздо круче.

— Может это и так, — Сурен вновь начал подкисать. — Находиться здесь это вечная…

— Вечная?! Ну, уж нет! — я не дал ему договорить. — Я не собираюсь сидеть здесь вечно. Я собираюсь…

Меня перебил негромкий удар в дверь, а потом еще и еще один. Затем стук превратился в частую барабанную дробь.

— Чен Фу вернулся, — догадался я.

— А… Этот коротышка.

— Китаец он.

— Впустишь?

— На кой черт он нам здесь нужен!

— Сейчас прилив начнется. Вся местная братва потянется к своим норам.

— И что?

— А он там снаружи скандалит. Подозрительно. Кто-нибудь из нелюдей может и заметить. Хотя, тебе ведь на них наплевать, ты ведь их всех одной левой. — Сурен впервые слегка улыбнулся.

Слава богу, если начинает острить, значит и впрямь приходит в норму. На душе сразу значительно полегчало. Глядишь, через часок и соображать начнет, и мысли повернет в нужную сторону. А пока…

— Закрой глаза. Сейчас вернусь.

Я приладил на глаз свой спасительный фильтр и кряхтя поднялся на ноги. Эх, сейчас бы хоть щепотку того красного порошка. Глядишь, ребра и срослись бы. Я потрогал разорванный в клочья бок. Вытер о джинсы окровавленные пальцы. Ладно, черт с ним. От потери крови или заражения я тут точно не помру. А боль… Что ж поделаешь. Как советовала Диона, мне придется привыкнуть к боли.

Только я отпер дверь, как внутрь вихрем ворвался Чен. Он не рассчитал и словно хоккеист, на полном ходу влетающий в борт ледовой площадки, впечатался прямо мне в живот.

— Твою мать! — только и успел выдохнуть я, изгибаясь от боли.

— Вор! Ты хочешь украсть мое золото! — заверещал китаец.

Так, приехали, дубль номер два.

— Сурен, тебе это ничего не напоминает? — я изловчился и поймал китайца.

— Угу, — пробурчал капитан третьего ранга из своего темного угла.

— Вот-вот, только лечить этого гавнюка я не собираюсь. Его самочувствие меня абсолютно не волнует. Так что уж извини, приятель.

Последняя фраза относилась к трепыхающемуся китайцу, и для него она не означала ничего хорошего. А, может, и означала. В кое это веки грешнику в аду предоставлялась завидная возможность слегка отдохнуть. Размахнувшись, я что есть силы вломил Чену прямо промеж глаз. Тот покачнулся и как подкошенный рухнул на пол. Нет, я ни в коем случае не расист, и тем более не садист. Просто знание того, что в аду вреда от нокаута ровно столько же, сколько в реальном мире от укуса комара, делает такой способ общения чем-то вроде дружеской шутки. А на шутки кто обижается?!

Я оставил Чена мирно посапывать у надежно закрытой двери, а сам подошел к Сурену.