Добавить в моё избранное
391 мин, 17 сек 18745
И тогда вы встретитесь. Может ты не сможешь узнать их, а они не будут узнавать тебя. Но вам будет хорошо, так хорошо рядом, что вы больше никогда не захотите расстаться. И вы не расстанетесь.
— Спасибо, — прошептал Сурен, и я почувствовал, как с его души свалился огромный, невыносимо тяжелый камень.
Камень наверняка упал бы и с моей души тоже, если бы я знал, что все сказанное правда. Не верю я в наитие, и потусторонние голоса тоже, хоть убейте не верю. Слова, услышанные не с помощью дребезжания барабанных перепонок, не могут иметь реальной жизненной основы, за ними ничего не стоит, только мое воображение, моя фантазия, желание успокоить и утешить друга. Вот если бы мне кто-то рассказал, если бы я услышал…
И я действительно услышал! Нет, это не было тихое нашептывание, это был дикий душераздирающий крик. Звучал он издалека, но даже расстояние не смягчало, не сглаживало весь ужас, наполнявший предсмертный вопль человека.
В долю секунды мы оказались на ногах.
— Где это? — мой взгляд метался от туннеля к туннелю.
— Там, — не задумываясь, Сурен указал на проход, в который ушел Чен Фу.
— Думаешь это он? — у меня заныло, защемило сердце.
— По крику не разберешь.
Мой друг шагнул в туннель навстречу звуку, и я последовал за ним. Внутри слышно лучше. Звук не рассеивается в закоулках перекрестка, а наоборот, усиленный эхом, становится более громким и различимым. И вот тогда-то мы и услышали это… Перемешиваясь с истошными воплями, из угрюмого туннеля снова и снова доносилось слово… одно-единственное слово — «Бегите… бегите… бегите!»
Других доказательств не требовалось. Чена схватили, Чен попался, Чену не вырваться, Чену конец! В подтверждение самых худших, самых жутких страхов туннель вдруг содрогнулся от необычайно громкого и резкого вскрика. Затем все стихло. Гробовая, невыносимая, убийственная тишина.
— Ходу, Леха, ходу! — Сурен первый пришел в себя.
— Да… конечно… уже иду, — ответил я, продолжая стоять на месте.
Страшная участь, которая постигла нашего товарища, ошеломила меня. За последние дни я видел множество чудовищных вещей, издевательств, пыток. И всегда человек оказывался один на один со своими мучителями. Никто и никогда не приходил ему на помощь и не становился на его защиту. Таков уж адский порядок и закон — каждый за себя. Вмешавшийся неминуемо разделит участь своего товарища. И страх заставлял людей молчать, боязливо прятать глаза, когда рядом творилось очередное зверство.
Но Чен, совсем не какой-то там мускулистый античный герой, а маленький худосочный китаец нашел в себе силы и нарушил этот закон. В самый последний миг своей жизни он думал не о себе, он думал о нас. И это правильно, это нормально, это естественно для многих тысяч и тысяч людей из нашего мира. Почему же, попадая сюда, они меняются? Почему не держатся вместе, почему не дадут отпор этим, повылазившим из банок с формалином, экспонатам кунсткамеры? Не понимаю!
— Чего ж ты все стоишь?! — Сурен как коршун вцепился в мое плечо и начал его отчаянно трясти. — Они же сейчас прийдут. Они же речь человеческую понимают. А Чен… он ведь кричал… кричал «Уходите!». И это означает, что он не один. Они ведь поймут и кинутся искать.
А ведь Сурен прав! Я вмиг сбросил с себя оцепенение.
— Туда, — я указал на туннель, в который ходил на разведку. — Только тихо, у наших преследователей может оказаться тонкий слух, как и у большинства тварей, обитающих в темноте.
Не шуметь оказалось невероятно сложно, ведь мы бежали. Шлепанье босых ног Сурена казалось едва различимым шелестом легкого ветерка по сравнению с громовыми раскатами, которые производили мои башмаки. Я уже подумывал а не снять ли их, да передумал. Нет времени, а кроме того лучше все-таки быть обутым, мало ли через что придется бежать и кого пинать. Вот Ганса я наверняка и не завалил бы, не окажись у меня на ногах тяжелых рабочих ботинок с несминаемыми металлическими носками.
С каждым шагом напряжение росло. Мне уже начало казаться, что позади появилось знакомое голубоватое свечение, которое колышется в такт галопа разъяренных, жаждущих крови бестий. Из последних сил я поддал ходу. Быстрее вперед! Нужно успеть, нужно добраться! А куда успеть? Куда добраться? Что там впереди? Новый, еще один туннель? А может тупик? А может дверь и она как назло заперта? Вот тогда конец! Мы окажемся в ловушке и нас настигнут, причем настигнут уже через несколько минут.
Я с такой ясностью представил себе последние мгновения нашей жизни, что стало жутко. Вот, объятые ужасом, паникой и безумием мы бьемся в окованные железом доски, оставляем кровавые отпечатки, ломаем зубы, ногти и кричим… кричим… кричим.
Когда из темноты вынырнула грубая деревянная дверь, я и впрямь чуть не завопил от страха. Она была точно такой, как в моем кошмаре. Невозможно! Немыслимо! Мистика!
— Спасибо, — прошептал Сурен, и я почувствовал, как с его души свалился огромный, невыносимо тяжелый камень.
Камень наверняка упал бы и с моей души тоже, если бы я знал, что все сказанное правда. Не верю я в наитие, и потусторонние голоса тоже, хоть убейте не верю. Слова, услышанные не с помощью дребезжания барабанных перепонок, не могут иметь реальной жизненной основы, за ними ничего не стоит, только мое воображение, моя фантазия, желание успокоить и утешить друга. Вот если бы мне кто-то рассказал, если бы я услышал…
И я действительно услышал! Нет, это не было тихое нашептывание, это был дикий душераздирающий крик. Звучал он издалека, но даже расстояние не смягчало, не сглаживало весь ужас, наполнявший предсмертный вопль человека.
В долю секунды мы оказались на ногах.
— Где это? — мой взгляд метался от туннеля к туннелю.
— Там, — не задумываясь, Сурен указал на проход, в который ушел Чен Фу.
— Думаешь это он? — у меня заныло, защемило сердце.
— По крику не разберешь.
Мой друг шагнул в туннель навстречу звуку, и я последовал за ним. Внутри слышно лучше. Звук не рассеивается в закоулках перекрестка, а наоборот, усиленный эхом, становится более громким и различимым. И вот тогда-то мы и услышали это… Перемешиваясь с истошными воплями, из угрюмого туннеля снова и снова доносилось слово… одно-единственное слово — «Бегите… бегите… бегите!»
Других доказательств не требовалось. Чена схватили, Чен попался, Чену не вырваться, Чену конец! В подтверждение самых худших, самых жутких страхов туннель вдруг содрогнулся от необычайно громкого и резкого вскрика. Затем все стихло. Гробовая, невыносимая, убийственная тишина.
— Ходу, Леха, ходу! — Сурен первый пришел в себя.
— Да… конечно… уже иду, — ответил я, продолжая стоять на месте.
Страшная участь, которая постигла нашего товарища, ошеломила меня. За последние дни я видел множество чудовищных вещей, издевательств, пыток. И всегда человек оказывался один на один со своими мучителями. Никто и никогда не приходил ему на помощь и не становился на его защиту. Таков уж адский порядок и закон — каждый за себя. Вмешавшийся неминуемо разделит участь своего товарища. И страх заставлял людей молчать, боязливо прятать глаза, когда рядом творилось очередное зверство.
Но Чен, совсем не какой-то там мускулистый античный герой, а маленький худосочный китаец нашел в себе силы и нарушил этот закон. В самый последний миг своей жизни он думал не о себе, он думал о нас. И это правильно, это нормально, это естественно для многих тысяч и тысяч людей из нашего мира. Почему же, попадая сюда, они меняются? Почему не держатся вместе, почему не дадут отпор этим, повылазившим из банок с формалином, экспонатам кунсткамеры? Не понимаю!
— Чего ж ты все стоишь?! — Сурен как коршун вцепился в мое плечо и начал его отчаянно трясти. — Они же сейчас прийдут. Они же речь человеческую понимают. А Чен… он ведь кричал… кричал «Уходите!». И это означает, что он не один. Они ведь поймут и кинутся искать.
А ведь Сурен прав! Я вмиг сбросил с себя оцепенение.
— Туда, — я указал на туннель, в который ходил на разведку. — Только тихо, у наших преследователей может оказаться тонкий слух, как и у большинства тварей, обитающих в темноте.
Не шуметь оказалось невероятно сложно, ведь мы бежали. Шлепанье босых ног Сурена казалось едва различимым шелестом легкого ветерка по сравнению с громовыми раскатами, которые производили мои башмаки. Я уже подумывал а не снять ли их, да передумал. Нет времени, а кроме того лучше все-таки быть обутым, мало ли через что придется бежать и кого пинать. Вот Ганса я наверняка и не завалил бы, не окажись у меня на ногах тяжелых рабочих ботинок с несминаемыми металлическими носками.
С каждым шагом напряжение росло. Мне уже начало казаться, что позади появилось знакомое голубоватое свечение, которое колышется в такт галопа разъяренных, жаждущих крови бестий. Из последних сил я поддал ходу. Быстрее вперед! Нужно успеть, нужно добраться! А куда успеть? Куда добраться? Что там впереди? Новый, еще один туннель? А может тупик? А может дверь и она как назло заперта? Вот тогда конец! Мы окажемся в ловушке и нас настигнут, причем настигнут уже через несколько минут.
Я с такой ясностью представил себе последние мгновения нашей жизни, что стало жутко. Вот, объятые ужасом, паникой и безумием мы бьемся в окованные железом доски, оставляем кровавые отпечатки, ломаем зубы, ногти и кричим… кричим… кричим.
Когда из темноты вынырнула грубая деревянная дверь, я и впрямь чуть не завопил от страха. Она была точно такой, как в моем кошмаре. Невозможно! Немыслимо! Мистика!
Страница
84 из 110
84 из 110
