Добавить в моё избранное
22 мин, 4 сек 13441
Напрасны обвинения в некомпетентности врачей, пытавшихся оказать посильную помощь, и в оставлении его без оной. Самым большим авторитетом среди врачей приехавших к А. С. Пушкину был лейб — медик Николая Первого — Аренд Николай Фёдорович, многоопытный хирург, который взялся руководить лечением раненого. И отказался от мучительной и бесперспективной операции. Пессимистический прогноз совпал с мнением и Соломона ХристианаХристиановича, доктора хирургии, и Буяльского Ильи Васильевича, анатома и хирурга, в тот же вечер осмотревших Пушкина.
Однако, есть подозрения и мелочи, детали дуэли, которые совсем не являются мелочами; и запросто могут при малейших отклонениях, изменениях, казалось бы, небольших условий, поменять итог поединка, вплоть, до обратного…
Так, есть мнение, что из лучших побуждений секунданты дуэлянтов могли не досыпать пороха, и этот неучтённый фактор, окажись он таковым в действительности наряду с другими фактами, как скорость ветра; — а погода по воспоминаниям современников, была ветряная, — повлиявшая на отклонение пули, и «привели « в сумме к данному плачевному итогу. К тому же имелось подозрение, что под рубахой Дантеса могла быть металлическая нагрудная кольчужка, которая отбив пулю, изменила траекторию её полёта, и та задела руку; тогда как на вопрос Пушкина, куда он попал, Дантес сначала ответил, что в грудь! Он мог почувствовать действительно удар её, но он не был смертельным; позже всплыла «спасительная» пуговица, от которой, якобы рикошетом пуля и отскочила в руку; вот только пуговицы этой никто никогда не видел. Всё могло выглядеть иначе. Убойная сила пистолетов должна была пробить пулю навылет, которая пройдя насквозь, не должна была задеть жизненно-важных органов поэта! Вместо этого ей при столь малом расстоянии не хватило мощности и она, застряв в организме, ещё дополнительных бед наделала, прежде чем остановилась в крестце. Неполная зарядка пистолетов и скорость ветра, отклонившая пулю, могли стать тому виной; ведь Дантес целил в грудь поэта, но попал в живот. У Пушкина мог быть шанс подлечиться и жить! А Дантес мог бы напротив погибнуть сразу, не будучи защищённым «пуговицей», которая на самом деле, оказалась — кольчужкой, во-первых; и во вторых — если бы Пушкин стрелял первым, он бы не промахнулся! Либо Дантес соврал, сказав, что его ранило в грудь, когда задета была рука.
Были ещё два момента, в силе которых было предотвратить не начавшуюся дуэль. Секундант Пушкина Данзас мог отказаться им быть и сообщить о дуэли в полицейское управление; только, похоже, что и там уже знали о дуэли, но искали дуэлянтов в другом месте, якобы что-то напутав, но может, и не напутали, а умышленно дали ей состояться. Другим моментом могла стать не состоявшаяся встреча двух экипажей — в то время, когда карета с дуэлянтами двигалась к назначенному месту, навстречу той попался экипаж Н. Гончаровой! Если бы она заметила Пушкина, смогла бы остановить дуэль! Только Пушкин смотрел в другую сторону. Наталья была подслеповата или рассеянна, и экипажи разъехались, и дуэль состоялась, итог её печально известен…
Но ведь вселенная мультимедийна; универс миров бесконечен; и на перекрёстках событий, встречаются все разветвления от возможного выбора! И где-то, вдругом мире, другого измерения, весёлое имя «Пушкин» ещё долго звучало в своём времени в устах его современников, из под пера его вышло много не знакомых нам, но не менее гениальных произведений! И ядра пушечными выстрелами от них пробивали тонкие стенки миров, и брали на абордаж по-пиратски творческие идеи писателей веков минувших; и эхом отголосков прошедших событий до сих пор захватывают души современников наших, произведения которых могли бы считаться достойными пера самого Александра Сергеевича! «И сердце вновь болит и любит от того, что не любить оно не может!»
И ветром гонит в паруса
Поэтов в творческие дали,
Другой эпохи голоса
Стоять велят на пьедестале!
Держать штурвал в пучинах страсти!
Торнадо — словом укрощать!
И ураганные напасти
Любовью сердца заглушать!
И как другие завещали «Учиться, учиться и учиться!», хочется и свои пять копеек вставить в историю, и отголоском услышанным запечатлеть: «Любить, влюбляться и любиться!» — так мог и Пушкин нам велеть!
И он любил, бросаясь в омут,
Чертей пугая, с головой!
Писать, чтоб можно было помнить!
Любить любовью огневой!
Чтоб можно было полнить светом
Горячим жаром от сердец
Все ночи тёмные поэтов,
В веках несущих свой венец!
Он одиночества и страхов
Порушил мороки времён!
Всегда готов взойти на плаху
За всё, что в жизни был влюблён!
«Цветы губительные страсти —
Залог других миров несчастий,
И силой страшной красоты,
Толкая символом мечты
Со скал в предмирье — пропасть чувств;
Вбирая радость, сея грусть;
Замком открытым в чёрных дырах;
В богатый из того, что пуст;
И тянет силы — жилы мира;
И пьёт бальзам дыханья уст!
Однако, есть подозрения и мелочи, детали дуэли, которые совсем не являются мелочами; и запросто могут при малейших отклонениях, изменениях, казалось бы, небольших условий, поменять итог поединка, вплоть, до обратного…
Так, есть мнение, что из лучших побуждений секунданты дуэлянтов могли не досыпать пороха, и этот неучтённый фактор, окажись он таковым в действительности наряду с другими фактами, как скорость ветра; — а погода по воспоминаниям современников, была ветряная, — повлиявшая на отклонение пули, и «привели « в сумме к данному плачевному итогу. К тому же имелось подозрение, что под рубахой Дантеса могла быть металлическая нагрудная кольчужка, которая отбив пулю, изменила траекторию её полёта, и та задела руку; тогда как на вопрос Пушкина, куда он попал, Дантес сначала ответил, что в грудь! Он мог почувствовать действительно удар её, но он не был смертельным; позже всплыла «спасительная» пуговица, от которой, якобы рикошетом пуля и отскочила в руку; вот только пуговицы этой никто никогда не видел. Всё могло выглядеть иначе. Убойная сила пистолетов должна была пробить пулю навылет, которая пройдя насквозь, не должна была задеть жизненно-важных органов поэта! Вместо этого ей при столь малом расстоянии не хватило мощности и она, застряв в организме, ещё дополнительных бед наделала, прежде чем остановилась в крестце. Неполная зарядка пистолетов и скорость ветра, отклонившая пулю, могли стать тому виной; ведь Дантес целил в грудь поэта, но попал в живот. У Пушкина мог быть шанс подлечиться и жить! А Дантес мог бы напротив погибнуть сразу, не будучи защищённым «пуговицей», которая на самом деле, оказалась — кольчужкой, во-первых; и во вторых — если бы Пушкин стрелял первым, он бы не промахнулся! Либо Дантес соврал, сказав, что его ранило в грудь, когда задета была рука.
Были ещё два момента, в силе которых было предотвратить не начавшуюся дуэль. Секундант Пушкина Данзас мог отказаться им быть и сообщить о дуэли в полицейское управление; только, похоже, что и там уже знали о дуэли, но искали дуэлянтов в другом месте, якобы что-то напутав, но может, и не напутали, а умышленно дали ей состояться. Другим моментом могла стать не состоявшаяся встреча двух экипажей — в то время, когда карета с дуэлянтами двигалась к назначенному месту, навстречу той попался экипаж Н. Гончаровой! Если бы она заметила Пушкина, смогла бы остановить дуэль! Только Пушкин смотрел в другую сторону. Наталья была подслеповата или рассеянна, и экипажи разъехались, и дуэль состоялась, итог её печально известен…
Но ведь вселенная мультимедийна; универс миров бесконечен; и на перекрёстках событий, встречаются все разветвления от возможного выбора! И где-то, вдругом мире, другого измерения, весёлое имя «Пушкин» ещё долго звучало в своём времени в устах его современников, из под пера его вышло много не знакомых нам, но не менее гениальных произведений! И ядра пушечными выстрелами от них пробивали тонкие стенки миров, и брали на абордаж по-пиратски творческие идеи писателей веков минувших; и эхом отголосков прошедших событий до сих пор захватывают души современников наших, произведения которых могли бы считаться достойными пера самого Александра Сергеевича! «И сердце вновь болит и любит от того, что не любить оно не может!»
И ветром гонит в паруса
Поэтов в творческие дали,
Другой эпохи голоса
Стоять велят на пьедестале!
Держать штурвал в пучинах страсти!
Торнадо — словом укрощать!
И ураганные напасти
Любовью сердца заглушать!
И как другие завещали «Учиться, учиться и учиться!», хочется и свои пять копеек вставить в историю, и отголоском услышанным запечатлеть: «Любить, влюбляться и любиться!» — так мог и Пушкин нам велеть!
И он любил, бросаясь в омут,
Чертей пугая, с головой!
Писать, чтоб можно было помнить!
Любить любовью огневой!
Чтоб можно было полнить светом
Горячим жаром от сердец
Все ночи тёмные поэтов,
В веках несущих свой венец!
Он одиночества и страхов
Порушил мороки времён!
Всегда готов взойти на плаху
За всё, что в жизни был влюблён!
«Цветы губительные страсти —
Залог других миров несчастий,
И силой страшной красоты,
Толкая символом мечты
Со скал в предмирье — пропасть чувств;
Вбирая радость, сея грусть;
Замком открытым в чёрных дырах;
В богатый из того, что пуст;
И тянет силы — жилы мира;
И пьёт бальзам дыханья уст!
Страница
6 из 7
6 из 7
