Кровавые небеса

Осмотревшись, насколько было возможно в дыму, я насчитала пять квартир. Но только две привлекли внимание. Из дверного проёма крайней слева квартиры тянулись цепочки пламени, слизывая всё на своём пути; в тёмной глубине ревел и полыхал голодный огонь. От самой входной двери остались лишь ало-чёрные угольки. Судя по всему, это и есть эпицентр возгорания. Ближайшая дверь была приоткрыта, но не это тянуло меня к ней. Внутреннее чутьё наконец-то проснулось, перестав сбиваться, и мой «радар» буквально завопил от колоссальной мощи демонической энергии. Этот вопль отдался режущей головной болью: как будто десяток тупых лезвий протыкает мозг. Хотелось только одного — упасть прямо здесь и сейчас, умереть, сгореть дотла.

Огромная, ревущая стена огня возникла словно из ниоткуда, становясь непреодолимой преградой на пути к энергетически активным квартирам. Вот значит, что имели в виду спасатели, когда говорили об «отрезанном пути» вниз. Пламя воняло серой, в нём то и дело мелькали чёрные пульсирующие сгустки. Адская мгла. Демонское пламя. В горле запершило так, будто с него содрали слизистую и опалили. Скорее всего, это сравнение близко к истине. Чёрт. За огненной завесой мелькнул силуэт. Чёрт, мать вашу! Я шагнула в огонь… И вышла по другую сторону. Практически невредимая. Благодать, чтоб её… Выдохнула — потому что уже мысленно попрощалась с жизнью — и нырнула в соседнюю с эпицентром квартиру. Ту самую, из которой так и тянуло демоническими излучениями. На несколько секунд ужасный приступ кашля выдернул меня из реальности. Наконец, справившись с этим, сплюнула — в моей слюне копоть смешалась с кровью. Но это сейчас не важно, Ника, думай о цели! Остальное не имеет значения. Только ты и горящее здание. Только ты и демон. И человек, которого нужно спасти.

За порогом злосчастной квартиры меня ожидал… Шок. Да, это было ненормально: совершенно чистый воздух, стопроцентная видимость, комнатная температура и никаких очагов возгорания. Невозможно? Но факт. Быстро обвела слезящимся взглядом прихожую: сознание зацепилось за одиноко висящее пальто — довольно поношенное, классического покроя — и учебник философии, брошенный на столике рядом с ключами. Хм. Сбросив куртку, я поморщилась от боли: кожа на руках и плечах покраснела, шелушилась и кое-где уже появились наполняющиеся влагой волдыри — ожоги первой и второй степени тяжести. Мило, блин.

Очередной приступ скрутил тело, прошёлся по нервным окончаниям, прошиб мозг. Держаться. Ноги сами понесли меня к дальней комнате. Один… Два… Три, четыре… Восемь шагов. Порог. Схватиться рукой за косяк, на мгновение перенести вес тела с дрожащих и подкашивающихся ног, сделать осторожный вдох и удержать крик, вызванный обжёгшей горло и лёгкие болью. Говорить мучительно невозможно. Надо.

— Что ты делаешь?— чужой, хриплый голос. Мужчина, стоящий на коленях в центре пентаграммы не шелохнулся. Шагнув вперёд и чуть влево, я обозрела центр комнаты с немного другого ракурса и стало ясно, что насыпанный на ламинированном полу символ не является пятиконечной звездой. Лучей было шесть — сатанинский знак призыва.

Головоломка начала складываться в моём сознании, приобретая кошмарную ясность. Скорее всего, этот человек с помощью чёрного обряда вызвал демоническую сущность большой силы. Если судить по остаточным энергиям, сверлящим мозг, то существо по силе сравнимо с Эросом. О том же говорит и пламя. Теперь понятно, что пожар явно сверхъестественного происхождения — отсюда серная вонь и мощная ударная волна, которую мы приняли за последствие взрыва газопровода. Остаётся лишь несколько вопросов: для чего этому мужчине понадобилось поджигать здание, кого он призвал и как нам, мать его, теперь отсюда выбираться?

Медленно, больше из-за боли во всём теле, чем ввиду осторожности, я обошла печать призыва и остановилась напротив коленопреклонённого мужчины. Он всё ещё находился в неподвижности транса, но теперь можно рассмотреть его лицо: тонкие черты, острые скулы, опущенные вниз уголки рта, носогубные складки, карие глаза за аккуратными, безупречно чистыми линзами очков. Ничего примечательного, мужчина средних лет со среднестатистической внешностью среднестатистического преподавателя университета. Учебник философии и пальто говорили в поддержку этой версии. Глаза человека лихорадочно блестели, взгляд направлен в никуда, губы запеклись и почти беззвучно что-то шептали. Но это не было стандартной одержимостью — я чувствовала тьму совсем иначе, чем при вселении демонской сущности.

Неожиданно человек будто вышел из плена наваждения и уставился на меня широко распахнутыми глазами. В них металась паника.

— Ч-что… О Господи…

— Что, вспомнил дело рук своих, а тварь? — говорить становилось всё труднее, но презрение и злость пересилили боль.

— Я… Я не хотел их смерти! Войцех Ходецкий имел всё, а я вынужден каждый день просыпаться и идти на ненавистную работу! Преподавать философию безмозглым отпрыскам богатеньких родителей!