Кровавые небеса

Что-то лопнуло в голове, какая-то туго натянутая нить и всё стало предельно ясно. Убить. Всех. Это осознание пришло одновременно с ощущением жёсткого пола под спиной. Противник оказался сверху и теперь мой торс был крепко прижат мужским телом. Под чёрной кожей его перчаток лопались водянистые пузыри на моих руках, взрываясь адской болью обожжённой плоти.

Яростный, звериный рык сорвался с пересохших губ и я ударила его головой в лицо. Он удивлённо охнул, из сломанного носа на меня брызнула горячая кровь. Освободившуюся руку я со всей силы вбила в левую часть его туловища. Раздался треск ломающегося ребра, брюнет с глухим стоном повалился на бок. Вскочив на ноги одним гибким движением, я лицом к лицу столкнулась со светловолосым. На его лице читалась борьба, сомнения.

— Сестра Евангелина… Ника, приди в себя! Это же мы. Я не стану делать тебе больно, если… — Он замолчал, увидев как я слизываю с губ кровь его напарника.

Узнать, что же последует за «если» теперь не суждено — один за другим на меня обрушилась череда мощных и быстрых атак. Я уклонялась. И хохотала. Неистово. «Человечишка! Что ты можешь мне сделать? Ничтожество. Как и все вы!»

Очередной замах длинной мужской ноги заставил отступить к стене. Тут же железный кулак ударил меня под дых. Дыхание споткнулось и живот взвился острой болью. Согнувшись пополам, я сквозь упавшие занавесом алые пряди наблюдала за двумя мужчинами, наступающими на меня. Лица экзорцистов лишились последних признаков сомнений; теперь их задача была ясна — обезвредить и победить врага. Меня. Я засмеялась, давясь болью.

— Она…?

— Всё может быть…

Напарники переглянулись и, кажется, приняли какое-то решение. Что ж, посмотрим…

Они напали синхронно — как два хорошо отстроенных, слаженно работающих механизма. Мне пока что удавалось уходить от сокрушительных ударов, принимая не особо опасные. Два внушительных кулака едва не разбили мне лицо. Пара витков, полтора танцующих шага… и вот, я уже за спиной светловолосого, а его рука с хрустом выворачивается под неестественным углом. Глухой вскрик светленького и яростный рёв его напарника. Ага, значит, они дороги друг другу… Мне знакомо это чувство. Были люди, которыми я дорожила и которые дорожили мною. Все они мертвы. Это больно.

— Тебе больно, да? — спросила я у брюнета, перехватывая его кулак перед своим носом. — Ты беспокоишься о светленьком? — Моя рука, со сложенными «копьём» пальцами бьёт точно и сильно — прямо в сломанное ребро. Брюнет взвыл.

— Тв-варь… — прошипел он сквозь зубы.

— Так и знала, что беспокоишься…

Ещё один резкий выпад по коленной чашечке. Щелчок. И тёмненький сломанной куклой оседает на пол. Мощный удар ногой попадает мне прямо меж лопаток и я лечу в стену. Выброшенные вперёд руки гасят скорость движения, останавливая моё лицо перед самой встречей с шершавой поверхностью. Ещё один молниеносный удар в незащищённую спину. Боль разливается по позвоночнику, а ярость по венам. Разворачиваюсь к противнику и чувствую, как лицо моё перекосила кровожадная гримаса: одна рука светловолосого повисла бесполезной плетью, но каждое движение тревожит не зафиксированный перелом, причиняя адскую боль.

— Больно-о-о?— шепчу я, облизываясь. Приседаю, подныривая под следующий выпад; поднимаюсь, но тут же оказываюсь прижата спиной с стене. Плотно. Так плотно, что стук сердца экзорциста отдаётся у меня в рёбрах.

— Что ты творишь?! Приди в себя, иначе… — он в бешенстве, но всё ещё пытается достучаться до меня. Наивныййй…

— Светленький, а ты… — прижимающее меня тело напряглось в ожидании; я сделала паузу, оценивая расстояние до брюнета, поднявшегося на ноги и сейчас направляющегося к нам с обнажённым клинком, сильно припадая на повреждённую ногу. Светлый не мог его видеть, так как стоял спиной к комнате. Крестообразная рукоять блеснула серебром. Брюнет, в отличие от напарника, не сомневался. — … дорожишь своим напарником?

Я приподнялась на цыпочки, резко прижалась к светловолосому ещё теснее, готовясь вырвать левую руку из слабеющего захвата и послать в брюнета мощный заряд кровавого света…

— Даниил. Не «светленький». Даниил. Ты меня не узнаёшь?— неожиданно тихо и мягко проговорил схвативший меня экзорцист. Приподнявшись, я как раз находилась на уровне его шеи и внезапно моего обоняния коснулся такой знакомый запах… Запах ладана. Освящённое благовоние прояснило моё сознание, отбросило пелену. Слова «Cruentus subluceo!» замерли на губах, так и не пронзив пространство кровавым пламенем. Господи, что я делаю? Что я, чёрт побери, сейчас чуть не сделала!!! … Багровая пелена вновь заволакивала глаза. Сердце ужалила зависть; гнев вскипал внутри, поднимаясь вверх, как лава по жерлу вулкана. Тревожно шепчущие голоса возвращались…

А Даниил тем временем ослабил захват, чуть отстраняясь и заглядывая мне в лицо. Лука тоже замер, остановившись в паре шагов от нас, но всё ещё крепко сжимая клинок.