Кровавые небеса

Сейчас… Ничего. Я не вижу совсем ничего в этой тьме, только серная вонь забивает ноздри. И гулко бьётся о рёбра сердце. Тук. Тук. Тук — тук…

«Лея»…

«Евангелина-а»…

«Леяника»…

«Ника?»

Господь Всемогущий, нет. Только не это… Замолчите! Все вы мертвы, этого не может быть на самом деле!

«Мы любим тебя, Лея, девочка»…

«Лея, я так по тебе скучал. Почему ты не смотришь на меня, сестрёнка?»

Довольно!

« Мне было так больно умирать… Я мечтал только сжать твою руку и чтобы в последний момент ты гладила меня по волосам, как всегда перед сном. Только этот сон и эта темнота не отступили, Лея. Они разлучили нас, сестричка. А ведь ты клялась… «

Хватит! Оставьте меня в покое. У меня больше нет семьи… это не вы… Я крепко зажала уши — руки стали липкими от тёплой крови, сочащейся из них. Это не моя семья. Кто-то другой. Что-то другое… Почему я не помню, что это?!

« Спаслась только ты. Испугалась? Спряталась? Убежала? Бросила нас умирать.» Нет! Всё было не так…

«Разве? Вспомни, люди вокруг тебя погибают. Так было всегда и ничего не изменилось. Ты же всё ещё жива»…

Моя вина… Все умирают по моей вине, это из-за меня… Я не заслуживаю прощения… Чудовище, сеющее смерть.

«Ты не виновата в моей смерти, Ника. На твоём месте я сделал бы то же самое.» Виктор?

« Неужели ты забыла мой голос? « Нет, я… Я помню. Где мы? Что происходит? Я ничего не понимаю…

« Мы в безопасности. Открой глаза, милая. «

Тепло дружеских рук накрыло заледеневшие, судорожно стиснутые пальцы. Мягкие губы легко коснулись зажмуренных век. Желание открыть глаза, делать так, как просит этот голос овладело мной. Непреодолимое желание. Миг, когда такой знакомый карий взгляд встретился с моим, будто заставил сердце взорваться в груди. Он светился заботой, прощением, любовью. Виктор. Стоит лишь протянуть руку, коснуться, ощутить знакомое тепло…

— Иди сюда. — Привычный жест, распахнутые объятия. Такие родные, верные, готовые принять, искренне и безоговорочно.

Шаг — и я в кольце сильных рук.

— Господи… Мне так тебя не хватало.

— Конечно. Мне тоже. Всё это время я мечтал лишь об одном.

— О чём? — я заглянула в такое близкое лицо человека, которого считала потерянным навсегда.

«Я мечтал свернуть тебе шею, вырвать отравленные внутренности из твоей утробы, воскресить и вновь убить тебя, мерзкая предательница. «

— Ч-что?

— Ты убила меня. Вонзила меч мне в сердце. Ты смотрела мне в глаза и проворачивала лезвие, изображая сожаление на своём лживом личике.

— Но я не могла поступить иначе…

— Да? И почему же?! — Теперь я почти не узнавала его, никогда ещё не видела у Виктора такого ожесточённого и безжалостного выражения.

— Я… Не помню.

— Ты даже не помнишь, за что сделала это со мной! Ты всех нас убила. Бездушная тварь.

«Убила!»

«Убийца! Убийца! Убийца!»

Нетнетнетнетпожалуйстаненадо…

« Забавляетесь? У меня свои планы на её счёт. «

***

Жизнь полна неожиданностей. Иногда сама твоя жизнь — одна большая и едва ли приятная неожиданность. Да, чёрт возьми, я жива. Я жива и это было не на самом деле. Это был не Виктор… Не они. Осознание этого пришло ко мне с ощущением прохладного геля на веках. Ровно пять секунд я боролась с настойчивым желанием провалиться обратно в небытие, чем бы оно ни было. На счёт «шесть» горстка аппатичной воли одержала победу над свинцовыми шторами, сквозь которые угадывалось мягкое и рассеянное свечение. От белого цвета, окружающего меня со всех сторон, стало больно глазам. На счёт «семь» рука дёрнулась прикрыть их от света, однако движения не вышло. Тело вообще не слушалось, чем-то скованное, а мышцы находились в непривычно вялом состоянии-будто это и не мыщцы вовсе, а мягкий поролон.

— Ника? — От звука голоса резануло в груди, вернее от эмоций, утяжеляющих его. С каких пор голоса обрели вес? Этот грозит раздавить меня своей тяжестью… Кажется, это боль… И, чёрт побери, наверное меня здорово напичкали наркотой! Странно, что первой эмоцией стала злость. Странно и хорошо. Злоба, ярость — это моё, они помогают и я знаю, как с ними жить. За их счёт и живу.

Размытая фигура пронеслась по комнате. Не успела я моргнуть своими свинцовыми веками, как падший уже склонился над чёртовой койкой, в которой валяется моё бесполезно и раздражающе слабое тело.

От блеска в нефритовых глазах, глядящих на меня, как на седьмое чудо света, злость только поднялась на пару делений.

— Что?

— Я едва не потерял тебя. Снова.

«Не надо так на меня смотреть!!!»

— И что теперь? Хочешь просверлить во мне дырочку этим своим проникновенным взглядом и повесить на шею, как сувенирчик?

Ян, кажется, напрочь решил игнорировать мою грубость.