Добавить в моё избранное
373 мин, 33 сек 5477
Видели как он достал плетку? Он всегда так делает, когда чует меня. Один из немногих, решающих что-то тут личностей, которому не довелось меня «попробовать». Он протестант, но отчего-то придерживается целибата… У него между ног давно уже защит коростыль! Видели бы вы как он смотрит иногда на детей в церкви… Впрочем он никогда не посмеет ибо его Вера сильнее его похоти. Хотя эта же Вера не мешает ему ненавидеть меня всем сердцем.
Кстати о нем… А как он… исцеляет? И Винсент! Вы же наверняка были в тесных отношениях с Винсентом, как он остается молодым?
Бернс верит. Действительно верит. Как написано в ИХ — она с неприязнью выделила это слово — Священном Писании «вера с горчичное зерно, может сдвинуть гору». Так вот у него эта вера есть. А наш Город имеет свойство ПОДЧИНЯТЬСЯ Вере и Искренним Желаниям людей. Только вот люди редко сами понимают, во что верят и чего хотят. Винсент… Ну про него ходили слухи, что он еще в Европе продал душу Дьяволу за вечную молодость. Наверное, чушь. Таким его сделал Город. Он просто боится смерти, больше всех людей на Земле. Даже не смерти, а старости. Он честолюбив, очень самовлюблен и ему есть, что терять в этом мире.
Раз уж вы мне поведали о Городских чудесах, может скажете, чем вы все-таки занимались с этими мелками? — они подходили к небольшому ничем не примечательному домику, во дворе которого не рос ни один сорняк. «Мертвая земля… Такая же мертвая как и ее сердце» — подумал Билл.
Расскажу вам об позже… Сейчас вам достаточно знать только одно. Я медиум. То что вашей грубой стране именуется гадалкой, — подумав, добавила она. Ее глаза уже больше не слезились, они высыхали так быстро, что Твинс всерьез сомневался, а не померещилась ли ему в тумане эта случайно пробившаяся сквозь лед капелька воды. — Мы с братом совсем разные. Он увлекался наукой, а я эзотерикой. Он рационалист, практик, а я же вольная исследовательница того, что находится НАД всяким разумом и практикой. Мы всегда ходили в разные кружки. Впрочем, бежали мы из страны, за ЕГО проделки. Вам ведь известно, какого это иметь брата. Он всегда будет отличаться от вас так сильно, что порой задумываешься, а как мы могли выйти из одной утробы — она поднималась по лестнице к двери, и Твинс ожидал, что за ней будет комната такая же холодная, как эта Северная Принцесса. Но когда она отворила дверь, он вздохнул с огромным облегчением — ведь это был ПЕРВЫЙ НОРМАЛЬНЫЙ ДОМ, который он увидел в этом Городе. Не жилище изгоя или дворец короля, а просто уютный американский дом, с типичными стульями, столами, тумбочками, потертыми обоями и дешевыми картинками местных умельцев на стенах.
Да… — он немного подождал, перед тем как войти. — Я понимаю. Мы тоже были разными. Мой брат всегда принимал решения, а я действовал и общался с людьми. Говорят у близнецов всегда так…
Какая глупость, — она стояла к нему спиной и задумчиво разглядывала кольцо одетое на безымянный палец. — Решения человек должен принимать за себя только сам, ведь это единственная вещь, которая и делает его Человеком.
А затем она повернулась. Он только успел снять куртку, когда был поражен словно молнией ее восхитительным взглядом, впервые направленным в его сторону. Она словно чего-то ждала. Не просила… Нет. Просто ожидала. А затем подошла и без лишних слов поцеловала Твинса в губы… Лед и Пламень… Сколько Льда и Пламени было в ее поцелуе… Он был счастлив. Они торопливо срывали с себя одежду, и она совсем с неженской силой тащила его к кровати. Словно уносясь от всех этих глупостей, бед и проблем на огромной колеснице, в которую были запряжены две лошадки — холодное Желание и огненная Страсть… Город, Чудеса, Шатерхенд, Психи и Наркоманы — все это было так далеко… Лед и Пламень… А потом было хорошо. Так хорошо, как Твинс даже представить себе не мог. Как он не ощущал этого, даже в самых сокровенных мечтах. Но когда они разъединились, он снова заметил эту слезу, которая оставляла шрамы не только на ее сердце, но и на его. Теперь он понимал, что кроме мести, в его душе поселилось еще одно давно забытое чувство. То с которым ему никогда не было по пути… Любовь.
Он не стал ее спрашивать о слезах. Он знал, что не поможет. Просто уснул, хотя и говорил, что разучится спать. Но сейчас так было надо. Дженифер лежала у него на груди, а он спал.
Когда Твинс открыл глаза, ее уже не было рядом. А, вместо уютных, привычных глазу американца обоев, его окружала черная ржавая бездна, из которой к нему приближалось, что-то страшное и огромное.
И он услышал детский плач.
Глава 9. Сила
«Опять сон… Как тогда, на заднем дворе морга. Интересно, чем меня порадует Тихий Холм на этот раз?» — Твинс нисколько не сомневался в связи Города обрушившимся на него потоком причудливых и гротескных и в то же самое время чертовски реальных кошмаров. Также как не сомневался в том, что этот, второй по счету, кошмар будет не последним.
Кстати о нем… А как он… исцеляет? И Винсент! Вы же наверняка были в тесных отношениях с Винсентом, как он остается молодым?
Бернс верит. Действительно верит. Как написано в ИХ — она с неприязнью выделила это слово — Священном Писании «вера с горчичное зерно, может сдвинуть гору». Так вот у него эта вера есть. А наш Город имеет свойство ПОДЧИНЯТЬСЯ Вере и Искренним Желаниям людей. Только вот люди редко сами понимают, во что верят и чего хотят. Винсент… Ну про него ходили слухи, что он еще в Европе продал душу Дьяволу за вечную молодость. Наверное, чушь. Таким его сделал Город. Он просто боится смерти, больше всех людей на Земле. Даже не смерти, а старости. Он честолюбив, очень самовлюблен и ему есть, что терять в этом мире.
Раз уж вы мне поведали о Городских чудесах, может скажете, чем вы все-таки занимались с этими мелками? — они подходили к небольшому ничем не примечательному домику, во дворе которого не рос ни один сорняк. «Мертвая земля… Такая же мертвая как и ее сердце» — подумал Билл.
Расскажу вам об позже… Сейчас вам достаточно знать только одно. Я медиум. То что вашей грубой стране именуется гадалкой, — подумав, добавила она. Ее глаза уже больше не слезились, они высыхали так быстро, что Твинс всерьез сомневался, а не померещилась ли ему в тумане эта случайно пробившаяся сквозь лед капелька воды. — Мы с братом совсем разные. Он увлекался наукой, а я эзотерикой. Он рационалист, практик, а я же вольная исследовательница того, что находится НАД всяким разумом и практикой. Мы всегда ходили в разные кружки. Впрочем, бежали мы из страны, за ЕГО проделки. Вам ведь известно, какого это иметь брата. Он всегда будет отличаться от вас так сильно, что порой задумываешься, а как мы могли выйти из одной утробы — она поднималась по лестнице к двери, и Твинс ожидал, что за ней будет комната такая же холодная, как эта Северная Принцесса. Но когда она отворила дверь, он вздохнул с огромным облегчением — ведь это был ПЕРВЫЙ НОРМАЛЬНЫЙ ДОМ, который он увидел в этом Городе. Не жилище изгоя или дворец короля, а просто уютный американский дом, с типичными стульями, столами, тумбочками, потертыми обоями и дешевыми картинками местных умельцев на стенах.
Да… — он немного подождал, перед тем как войти. — Я понимаю. Мы тоже были разными. Мой брат всегда принимал решения, а я действовал и общался с людьми. Говорят у близнецов всегда так…
Какая глупость, — она стояла к нему спиной и задумчиво разглядывала кольцо одетое на безымянный палец. — Решения человек должен принимать за себя только сам, ведь это единственная вещь, которая и делает его Человеком.
А затем она повернулась. Он только успел снять куртку, когда был поражен словно молнией ее восхитительным взглядом, впервые направленным в его сторону. Она словно чего-то ждала. Не просила… Нет. Просто ожидала. А затем подошла и без лишних слов поцеловала Твинса в губы… Лед и Пламень… Сколько Льда и Пламени было в ее поцелуе… Он был счастлив. Они торопливо срывали с себя одежду, и она совсем с неженской силой тащила его к кровати. Словно уносясь от всех этих глупостей, бед и проблем на огромной колеснице, в которую были запряжены две лошадки — холодное Желание и огненная Страсть… Город, Чудеса, Шатерхенд, Психи и Наркоманы — все это было так далеко… Лед и Пламень… А потом было хорошо. Так хорошо, как Твинс даже представить себе не мог. Как он не ощущал этого, даже в самых сокровенных мечтах. Но когда они разъединились, он снова заметил эту слезу, которая оставляла шрамы не только на ее сердце, но и на его. Теперь он понимал, что кроме мести, в его душе поселилось еще одно давно забытое чувство. То с которым ему никогда не было по пути… Любовь.
Он не стал ее спрашивать о слезах. Он знал, что не поможет. Просто уснул, хотя и говорил, что разучится спать. Но сейчас так было надо. Дженифер лежала у него на груди, а он спал.
Когда Твинс открыл глаза, ее уже не было рядом. А, вместо уютных, привычных глазу американца обоев, его окружала черная ржавая бездна, из которой к нему приближалось, что-то страшное и огромное.
И он услышал детский плач.
Глава 9. Сила
«Опять сон… Как тогда, на заднем дворе морга. Интересно, чем меня порадует Тихий Холм на этот раз?» — Твинс нисколько не сомневался в связи Города обрушившимся на него потоком причудливых и гротескных и в то же самое время чертовски реальных кошмаров. Также как не сомневался в том, что этот, второй по счету, кошмар будет не последним.
Страница
28 из 99
28 из 99
