Исчадие

Дверь бесшумно закрылась.

Услышав шаги на лестнице, ротвейлер встал на ноги. Он внимательно вглядывался в темноту, хотя уже чувствовал, кто это идет. По ступеням медленно спускалась Вика. Она сошла по лестнице вниз и пошла по коридору к Графу. Тот попятился от нее. Шерсть на загривке вздыбилась. Пасть приоткрылась, и из нее потянулась тонкая ленточка тягучей слюны.

Девочка медленно приближалась, а пес пятился от нее все дальше и дальше. Он уперся задом в дверь. Дальше отступать было некуда.

Вика остановилась почти вплотную к собаке. Ее глаза смотрели прямо в глаза ротвейлеру. Она улыбалась.

— Что, собачка, страшно тебе? Ничего, скоро для тебя все кончится.

Она протянула руку к Графу. И пес отпрянул, почти вдавился в дверь всей своей массой. Как будто к нему протянули раскаленный прут. Он стал отводить голову в сторону, пряча глаза от взгляда девочки. Раздалось тихое скуление.

— Ну-ка, собачка, замолчи, — ласково сказала Вика, — и поверни свою глупую башку ко мне.

Граф сразу замолчал и покорно повернулся к девочке. Он был полностью подавлен чужой волей.

— Вот так вот лучше. А сейчас, животное, я буду тебя казнить.

Вика протянутой к собаке рукой попыталась схватить ее за пасть. Но это у нее не получилось. Рука была слишком мала для этого. Тогда она обхватила этой рукой пасть сверху, а второй рукой схватила собаку за нижнюю челюсть. Причем пальцы рук находились внутри рта собаки. И Вика двумя руками стала разводить челюсти пса по вертикали, вверх и вниз. Она растаскивала челюсти в стороны, а Граф ничего не мог сделать. Он пытался сопротивляться, но сокрушительная сила медленно и спокойно ломала его. Его голова была прижата к двери, а передними лапами он упирался в грудь девочки. Но он не отбивался этими своими мощными лапами, а просто вытянул их вперед, как бы заслоняясь от неминуемой смерти.

Девочка продолжала раздвигать челюсти. Они уже раскрылись почти на 180 градусов и продолжали раздвигаться. И начали рваться губы в углах рта. По шерсти щек, а потом груди побежали тонкие струйки черной крови. А потом раздался хруст. Это ломались челюстные кости собаки.

Пес уже не сопротивлялся. В его бегающих глазах уже не было ни капли осмысленности. И хотя он был еще физически жив, но его собачья душа уже разлетелась на куски под натиском неведомой и всепобеждающей силы.

Челюсти полностью сломались и теперь держались только на кусках еще не порвавшейся кожи. Кровь уже потоками заливала все вокруг. Собака была еще жива, но уже билась в предсмертной агонии. Сердце пса не справлялось с потоками адреналина и постепенно затихало.

Вика расцепила пальцы и отпустила руки. Тело собаки, конвульсивно дергаясь, упало к ее ногам. Она пнула босой ногой Графа в живот. Собака не пошевелилась. Пес был мертв. Огромный ротвейлер лежал у ног маленькой девочки. Его пасть была разорвана, и челюсти неестественно торчали в разные стороны. Собака была вся в крови и валялась на полу как мешок, набитый тряпками. А Вика стояла рядом, посреди лужи крови, и улыбалась.

Маша вышла из спальни и спустилась на первый этаж. Она проснулась, потому что ей ужасно захотелось пить. Спустившись по лестнице вниз, она включила свет. Коридор был пуст. Зайдя на кухню, она подошла к холодильнику и открыла его. Достала пакет с любимым апельсиновым соком и налила его в стакан. Убрала пакет обратно в холодильник. Потом медленно, мелкими глотками, чтобы не простудится, выпила полстакана. И остановилась передохнуть. Немного отдышавшись, она сделала еще несколько глотков. Сок был очень холодным, и она не стала допивать его до конца, а поставила стакан на стол. Потом правой рукой вытерла рот, тыльной стороной ладони. А когда опускала руку вниз, заметила, что рука испачкана чем-то темным. И Маша сразу поднесла руку к глазам. Было темно, кухня освещалась только светом из коридора. Поэтому было плохо видно, но Маша сразу поняла, что рука испачкана совсем не соком. А чем-то темным, будто кровью.

Кровью? Машу пробила дрожь. Сразу вернулся ужас произошедших ранее событий. Она взяла трясущейся рукой стакан, поднесла его к лицу и заглянула внутрь. Там не было сока. В стакане была какая-то черная жидкость, а совсем не апельсиновый сок. И в этой жидкости что-то плавало. Присмотревшись, Маша увидела, что это глаз. Глаз человека.

Пальцы, сжимавшие стакан, разжались, и стакан полетел вниз. Он ударился о пол и разлетелся на мелкие осколки. Жидкость разлилась у ног Маши. Она не смогла устоять на сразу ослабевших ногах и присела на корточки, привалясь спиной к дверце холодильника. С трудом переборов приступ резко накатившей тошноты, она посмотрела себе под ноги.

Глаз лежал посреди небольшой лужицы, зрачком вверх. Как будто он смотрел на женщину. Рассматривал.

Чуть успокоившись и немного справившись с дрожью в руках, Маша протянула к нему правую руку.