Добавить в моё избранное
384 мин, 52 сек 19351
И лучше бы она работала, потому что деньги пока есть, а как добывать бензин из зарытых в землю баков — я понятия не имею…
Как ни странно, заправка у путепровода не пустовала. Правда, и очереди большой не было — бензин подорожал ровно втрое. Но я уже как-то смирился с мыслью, что деньги будут значить чем дальше — тем меньше, и, не раздумывая, пристроился в хвост. Передо мной две машины, и три заправляются. И все нагружены так, что только землю не скребут. Народ нацелился из города… Но не все. Вон возле въезда стоит задранная «по самое не могу» «двенаха» — пустая, не считая двоих мужиков. Они за бензином не торопятся. Чего, интересно, ждут? Когда нефть подешевеет? Ну и пусть ждут, а мне за колонку, налево…
Перед окошком кассы — вялый, но злой перебрех. Возмущение ценами, растерянная злость, ну и страх — банальный и противный. И готовая истерика, паника, драка — только кашляни… Наконец добираюсь до окошка, даю две тысячи, иду заправляться. А это что за новости?
Возле машины откуда-то нарисовались три амбала с битами — двое стоят у дверей, а третий в стекло пальчиком деликатно так, типа беседовать изволит. Ну суки, твари, праздник у вас? Будет вам сейчас праздник. Зашел со стороны багажника, чтоб вдоль машины и позади них никого, только опоры путепровода, ружье из-под куртки освободил и коротко, чтоб голос не сорвать: «ГАВ!» Фиг его знает, почему такое на ум пришло — наверное, от «улыбки в сорок два зуба». Ну и нормально, шаблон порвался качественно — уж такого обращения они точно не ждали. А меня буквально несло. Ст. А вот им не очень сладко — не ждали, на рожах написано, что не ждали.
— Э, чувак, ты что, тут беою, улыбаюсь той самой улыбкой, ствол в корпус ближайшему направил и реально наслаждаюсь моментомнзин везде, нельзя стрелять!
— А ты стой тихо — я и не буду. А лучше палку брось и уходи, тихо уходи. А то патроны, сцуко, дорогие…
— Ладно, ладно, мы уже ушли, только не нервничай. — А сами стоят… ждут чего-то.
Тут хрипнула рация в кармане: «Сзади, из машины на въезде, выходят! Двое!» Я киваю, но и они услышали, занервничали. И мне уже нервничать пора — в клещи берут, а я с одним стволом пятерых не перестреляю: не успею — я ж не чемпион IPSC[24]. Но нервы упрямо молчат, и это хорошо. Правда, сердце где-то в горле уже, и тремор пошел… Хорошо, что не пулями заряжено: картечью промахнуться труднее… Далеко там до этих сзади? Рация в кармане — не спросишь, руки с ружья не снять. Но раз девушки мои пока молчат — наверное, далеко. От их машины метров полста, и бегом они не бегут — наоборот, тихо крадутся: они-то рацию не слышали, на внезапность расчет.
— Уходите быстро! Еще пять шагов ваших корешей — и валю всех на поражение!
Это уже и кореша слышать должны. Твою мать, они что, тоже зомби, что ли, ни хрена смерти не боятся? Или так уверены, что я не выстрелю? Нет, не зомби. Главный биту кинул, начал бочком от машины отходить. И тот, который за машиной стоял, — тоже. Этот самый опасный — в него стрелять неудобно, машину задену, и ладно если только машину — хрен его знает, как картечь полетит. Третий отходит прямо с битой — непорядок, но хрен с ним, лишь бы отходил… И тут одновременно с треском рации, еще не выплюнувшей слова, я услышал сзади топот. Все же решились напасть, уроды. Десять метров дистанция, только и успеваю повернуться, навести тяжело-непослушный на таком быстром движении ствол и в середину туловища шарахнуть. Это не зомби, этих можно не в голову… Вижу его вытаращенные глаза с огромными зрачками — обдолбанный, что ли? Вот откуда такая смелость… Впрочем, не так важно уже — можно даже не проверять, от попадания он скрючивается прямо на бегу и с глухим стуком переворачивается на спину. Даже если я его не убил картечью — после такого не встанет. Выпавшая из рук бита пролетает мимо меня и дальше вдоль земли куда-то под машину. Второй чуть замешкался, теперь, видя происходящее, резко забирает влево и бежит уже со всей дури прочь, по дуге, за будку заправщиков. Пусть бежит. Вновь хрипит рация, но я и сам знаю — за спиной еще трое. Поворачиваюсь — главный подозрительно копошится за пазухой. Беру его на мушку, делаю два шага в сторону, чтобы опять никого за ним не было, только высоко на путепроводе — машины. Но мне так высоко ствол задирать нет надобности. Он белеет, но руку из-за пазухи не вынимает.
Пистолет? Запросто! Стрелять? Черт, в того выстрелил не думая, палец сам спуск дернул, от страха и неожиданности — хорошо, хоть прицел не сбил, а этого вот так прицельно почти в упор застрелить — трудно все-таки. Зомби проще — они не люди и вообще уже мертвые, а этот-то вполне человек, хоть и урод законченный… Но пока я вот так раздумываю — он же может первым успеть? Лицо его искажается… Нащупал наконец ствол! Все, нельзя, нельзя больше медлить. Или он успеет. Только потому, что мне его жалко? Да не жалко мне его ни хрена! Вновь дергается в руках ружье — на сей раз прицел я все же завалил: выстрел пошел в ноги.
Как ни странно, заправка у путепровода не пустовала. Правда, и очереди большой не было — бензин подорожал ровно втрое. Но я уже как-то смирился с мыслью, что деньги будут значить чем дальше — тем меньше, и, не раздумывая, пристроился в хвост. Передо мной две машины, и три заправляются. И все нагружены так, что только землю не скребут. Народ нацелился из города… Но не все. Вон возле въезда стоит задранная «по самое не могу» «двенаха» — пустая, не считая двоих мужиков. Они за бензином не торопятся. Чего, интересно, ждут? Когда нефть подешевеет? Ну и пусть ждут, а мне за колонку, налево…
Перед окошком кассы — вялый, но злой перебрех. Возмущение ценами, растерянная злость, ну и страх — банальный и противный. И готовая истерика, паника, драка — только кашляни… Наконец добираюсь до окошка, даю две тысячи, иду заправляться. А это что за новости?
Возле машины откуда-то нарисовались три амбала с битами — двое стоят у дверей, а третий в стекло пальчиком деликатно так, типа беседовать изволит. Ну суки, твари, праздник у вас? Будет вам сейчас праздник. Зашел со стороны багажника, чтоб вдоль машины и позади них никого, только опоры путепровода, ружье из-под куртки освободил и коротко, чтоб голос не сорвать: «ГАВ!» Фиг его знает, почему такое на ум пришло — наверное, от «улыбки в сорок два зуба». Ну и нормально, шаблон порвался качественно — уж такого обращения они точно не ждали. А меня буквально несло. Ст. А вот им не очень сладко — не ждали, на рожах написано, что не ждали.
— Э, чувак, ты что, тут беою, улыбаюсь той самой улыбкой, ствол в корпус ближайшему направил и реально наслаждаюсь моментомнзин везде, нельзя стрелять!
— А ты стой тихо — я и не буду. А лучше палку брось и уходи, тихо уходи. А то патроны, сцуко, дорогие…
— Ладно, ладно, мы уже ушли, только не нервничай. — А сами стоят… ждут чего-то.
Тут хрипнула рация в кармане: «Сзади, из машины на въезде, выходят! Двое!» Я киваю, но и они услышали, занервничали. И мне уже нервничать пора — в клещи берут, а я с одним стволом пятерых не перестреляю: не успею — я ж не чемпион IPSC[24]. Но нервы упрямо молчат, и это хорошо. Правда, сердце где-то в горле уже, и тремор пошел… Хорошо, что не пулями заряжено: картечью промахнуться труднее… Далеко там до этих сзади? Рация в кармане — не спросишь, руки с ружья не снять. Но раз девушки мои пока молчат — наверное, далеко. От их машины метров полста, и бегом они не бегут — наоборот, тихо крадутся: они-то рацию не слышали, на внезапность расчет.
— Уходите быстро! Еще пять шагов ваших корешей — и валю всех на поражение!
Это уже и кореша слышать должны. Твою мать, они что, тоже зомби, что ли, ни хрена смерти не боятся? Или так уверены, что я не выстрелю? Нет, не зомби. Главный биту кинул, начал бочком от машины отходить. И тот, который за машиной стоял, — тоже. Этот самый опасный — в него стрелять неудобно, машину задену, и ладно если только машину — хрен его знает, как картечь полетит. Третий отходит прямо с битой — непорядок, но хрен с ним, лишь бы отходил… И тут одновременно с треском рации, еще не выплюнувшей слова, я услышал сзади топот. Все же решились напасть, уроды. Десять метров дистанция, только и успеваю повернуться, навести тяжело-непослушный на таком быстром движении ствол и в середину туловища шарахнуть. Это не зомби, этих можно не в голову… Вижу его вытаращенные глаза с огромными зрачками — обдолбанный, что ли? Вот откуда такая смелость… Впрочем, не так важно уже — можно даже не проверять, от попадания он скрючивается прямо на бегу и с глухим стуком переворачивается на спину. Даже если я его не убил картечью — после такого не встанет. Выпавшая из рук бита пролетает мимо меня и дальше вдоль земли куда-то под машину. Второй чуть замешкался, теперь, видя происходящее, резко забирает влево и бежит уже со всей дури прочь, по дуге, за будку заправщиков. Пусть бежит. Вновь хрипит рация, но я и сам знаю — за спиной еще трое. Поворачиваюсь — главный подозрительно копошится за пазухой. Беру его на мушку, делаю два шага в сторону, чтобы опять никого за ним не было, только высоко на путепроводе — машины. Но мне так высоко ствол задирать нет надобности. Он белеет, но руку из-за пазухи не вынимает.
Пистолет? Запросто! Стрелять? Черт, в того выстрелил не думая, палец сам спуск дернул, от страха и неожиданности — хорошо, хоть прицел не сбил, а этого вот так прицельно почти в упор застрелить — трудно все-таки. Зомби проще — они не люди и вообще уже мертвые, а этот-то вполне человек, хоть и урод законченный… Но пока я вот так раздумываю — он же может первым успеть? Лицо его искажается… Нащупал наконец ствол! Все, нельзя, нельзя больше медлить. Или он успеет. Только потому, что мне его жалко? Да не жалко мне его ни хрена! Вновь дергается в руках ружье — на сей раз прицел я все же завалил: выстрел пошел в ноги.
Страница
17 из 105
17 из 105
