Наши все дома

Не знаю. Мысль откочевать южнее, если уж придется в деревне выживать, — меня тоже посещала. Да только кто нас там ждет? Где от мертвяков успешно отбились — там хозяев на недвижимость и прочие рулезы хватит. А где не отбились — там тоже делать нечего… Да и не хочу я землю пахать, нет ну просто ни малейшей тяги к этому священному ремеслу. Лучше уж правда к военным прибиться, тем более что полезен я там буду наверняка — хоть автослесарем, а может, и инженером… Но торопиться не будем. Поворот на Косую Гору не был обозначен — кто-то своротил указатель. Случайно или чтоб разные чужие не ездили? Но я дорогу помню еще, да и на навигаторе зеленая полоска нашего следа как раз к нему подползает. Баррикад вроде не видно — поедем посмотрим.

Пропетляли между свалками, въехали в поселок. Если формально — засветло до Тулы добрались. Только уже не совсем засветло, да еще и не совсем Тула… Здесь было пустынно, безлюдно и жутковато. На центральной улице лежат трупы — не один и не десять. Некоторые полураздавлены — видимо, на броне катались и дорогу особенно не выбирали. Солнечный, не по-мартовски теплый день внес свои краски в картину, да так внес, что и рециркуляция не спасала. Одинокий беспокойник топтался возле дверей магазина — древняя бабка в пуховом платке прямо поверх пальто. В полутьме платок и пальто сливались в жуткий балахон: только косы на плече не хватает, а так — сама Смерть… Свет наших фар скользнул по окнам второго этажа — и оттуда вдруг замахали и закричали, наверное, — мы через закрытые окна и шум вентилятора не услышали. Что там у них случилось? Хотя «что» — понять нетрудно. Оно у всех случилось. А мы-то чем помочь можем? Ждите патруля — ездит ведь здесь патруль, вон сколько дважды мертвецов… Но раз уж мы рядом — надо хотя бы послушать? Притормозил, открыл щелочку в окне. Завоняло сильнее, но не так чтобы намного — притерпелись уже. Да и пахнет не дохлятиной все же, а каким-то странным запахом — как плохо промытое мусорное ведро: и тухлина, и химия, и вообще «как под елкой нагадили». Хотя елками — явно из парка, тут рядом. Но все же чего там в окне-то происходит?

— Эгей, чего шумим?

Ответа было не разобрать. К моменту остановки машина сместилась, фары больше на окно не попадали, темнеет уже, а под деревьями, хоть и без листьев, и вовсе полумрак. Кто-то там возился — похоже, окно открывали. А вот «смерть без косы» я вижу хорошо. Как я голос подал — она тут же развернулась и совсем не по-старушечьи заковыляла к нам. Ну что, выходить биться или как? Нет, ну ее на фиг. Патроны вроде есть.

— Дайте автомат.

Сзади завозились — перед постом опять все попрятали. Но время есть пока. Наконец держу в руках. Предохранитель на одиночную стрельбу, окно открыть до конца — и с вытянутых рук, чтоб не оглохнуть от выхлопа внутри машины. Бабах! Из укороченного ствола АКСу вылетает длинная вспышка недогоревшего пороха, и звук — как из пушки… Мимо. «Смерть» в момент выстрела мотнула головой. Вроде не уворачивалась, как тот прыгучий клерк, просто оступилась. Похоже, у нее при жизни проблемы с ногами были — и после смерти они не исчезли. Но так как боли мертвяки не чувствуют, то что ей заедания в суставах… Прицеливаюсь тщательнее, подстраиваюсь под колебания белесого лба. Бабах! Есть попадание. «Смерть» покачнулась и как полено шмякнулась набок. Платок сорвало с головы, и теперь он вообще как капюшон. Жуть полунощная, блин. Но по крайней мере этот мертвяк уже не поднимется — отсюда видно, как разворотило весь затылок. Так что там в окне-то? Сдаю машину назад, фары по стене ползут обратно. Окно открыто, оттуда девчонка полотенцем машет. Мелкая совсем, лет десять.

— Что там у вас?

— Мама в магазин пошла, а на улице покойники — она выйти не может.

— Магазин — этот, который в доме?

— Да.

— Ладно, сиди дома, не высовывайся, проверим магазин.

— Ну что, пошли?

Можем мы себе это позволить — пойти и спасти. Потому что нас четверо, у нас по стволу на каждого и патронов чемодан… маленький зеленый чемоданчик, который еще вскрыть надо будет… А то я даже не знаю, сколько там, в стандартном цинке, патронов. Как-то раньше не было надобности поинтересоваться.

Идем все. Я с топором, пистолет в кармане. Иринка с дробовиком. Отдача у «сайги» мягкая, а бьет — вблизи мало не будет. Молодежь — с «ксюхами». Мушку с целиком совместить смогут, а если промахнутся — у них шанс увернуться выше — все ж помахивали железяками, в отличие от обленившихся старших. Конечно, если бы я предполагал, что будет опасно, — не пошел бы и не повел. Но так просто бросить и уехать — «не по-людски»: привязалась вот фраза седого оружейника… А принятые понятия, как оно «по-людски», — не просто так возникли, а в таком же выживании людей во враждебном окружении. Кто не хотел «по-людски» — тот и не выжил. Так что… А, чего рассуждать, вот дверь уже.

Естественно, перед выходом включили рации.