Исцеление любовью

Доктор безумно смеялся, наблюдая, как существа разрывают свою плоть…

Часы били, и где-то в другом измерении, в другом времени вздрогнул, выходя из пьяного забытья седой, одинокий старик, и вывел гусиным пером на клочке желтоватой бумаги простые, и одновременно страшные слова про смерть, уже давно опустошавшую страну.

(Красную смерть!)

В другом месте, и в другое время, очнулся от грез, навеянных двумя полосками белого порошка на стекле, известный писатель, и простой ручкой написал на счете из химчистки вступление для своего нового романа, выплеснув свои безумные мысли…

(Джек Торранс подумал: настырный сукин сын… )

И совсем недалеко, а может быть бесконечно близко — молодой поэт, сидя ночью на кухне, придумал первые строки стихотворения, которое полюбят все — и взрослые и дети. Стихотворения про доброго доктора, который лечил зверюшек, ставил им градусники в далекой жаркой Африке.

(вспарывал им животы своим скальпелем… )

Он выблевал стихами то знание, которое многие годы не давало ему покоя, в напрасной надежде избавиться от кошмара, сжигающего его никчемную жизнь…

Часы били. Звон стоял над залом, где медленно опадали на пол гости, шелестя словно усохшие листья, наполняя пространство осенью, оставляя после себя крупицы праха и выцветшие лоскутья одежды. Существо, бывшее некогда ее отцом, съежилось, и осталось лежать на плитах окровавленным тряпьем, издававшим отвратительный смрад…

(и над всем воцарилась красная смерть… )

Что-то скрипнуло, умирая в пыльном механизме часов, и они замерли. Наступила тишина…

(смотри детка, ты любишь осень?)

Нож! Возьми в руки нож!

(протянуть руку, давай девочка — протяни же руку)

Она схватила рукоятку ножа, лежащего в лохмотьях, некогда бывшими ее отцом.

— Провались в ад! — закричала она, и поднялась с пола. Поднялась не смотря на дикую боль в израненном скальпелем теле, несмотря на отвратительный запах, несмотря на страх и усталость. В глазах Бо она увидела легкие огоньки сарказма (доктор не привык, когда что-то шло не так, как он задумал… ).

— Маски долой! — она что есть силы ткнула ножом распарывая белизну халата.

Доктор противно закудахтал — смех мелкими комочками гнили выходил из его рта.

— Давай! Еще… Это все мое… — доктор развел руки в стороны.

(а в левой руке скальпель, детка, и пусть тебя не смущает ржавчина на нем… )

Серое и желтое, черное и красное — обитель доктора Бо. Мир, где зубы белыми костяшками лежат на стеклянных полках. Мир, где в пустых коридорах тьма укутывает тебя одеялом кошмарных воспоминаний. Мир, где оживают старые воспоминания…

(такие знакомые, такие долгожданные… )

Небрежно, с издевкой, доктор вытащил нож и поморщившись отбросил его прочь. Метал тихо звякнул. Пора было завершать представление.

— Ты больна. Тебе требуется помощь — моя помощь. Сейчас ты сядешь в кресло крошка, и мы поедем на операцию. Ты была непослушной девочкой…

Кожаные ремешки на подлокотниках кресла жадно свисали в стороны, ожидая, когда, наконец, можно будет обхватить запястья очередной жертвы. Она смотрела на кресло, чувствуя что в ее душу проползает осенний сумрак безумия.

Ночная пижама пропиталась насквозь — кровь текла ручьем, образуя небольшую лужицу на полу. Красное и черное — черные плиты пола, красная кровь на плитах. Доктор схватил ее за руку….

(ну что, покатаемся милая моя?)

Она закрыла глаза и принялась шептать слова давно забытых молитв, тщетно надеясь на снисхождение — здесь было только одно божество, и сейчас оно не торопясь тащило ее к креслу, чтобы она (снова ощутила запах хлорки и лекарств, увидела операционный стол, залитый ярким светом — доктор должен видеть каждую мелочь, каждый штрих… ) наконец, поняла и приняла необходимость лечения.

— Прошу — расстегнув ремешки, доктор галантно пригласил садиться.

— Нет — прошептала она…

Доктор наклонил голову вбок и смешно зашевелил бородой.

— Непослушная девчонка! Придется закончить твое лечение прямо здесь. Мы ведь знаем кто будет следующим пациентом, не так ли?

(маленькая девочка, доверчиво прижимающаяся во сне к своей матери)

Доктор сокрушенно причмокнул, и взмахнул рукой

В последний момент, время словно застыло. Она увидела себя со стороны — жалкая, испуганная, окровавленная, полумертвая от ужаса, тщетно пытающаяся увернуться от разящей руки доктора. Багровая ярость поднялась наверх, сокрушающей волной смывая все страхи и переживания давно прошедшего детства, уничтожая на своем пути страх, заменяя его ненавистью (забудь про боль, не бойся, — его нет!!! доктор — это ночной кошмар, сказка прочитанная на ночь, тень в твоем подсознании… ), и эта ненависть на короткое мгновение придала ей сил.