Добавить в моё избранное
300 мин, 49 сек 18091
Июль 2005г
Колыбельная
Темнота спящей комнаты, шелест занавесок на ветру, ожидание, предвкушение…
Мое время пришло — он заснул.
Тихонько, чтобы не разбудить толкаю дверку шкафа — та поскрипывает во тьме. Выбираюсь наружу, оставляя чуть заметные царапины на полированной поверхности. Мои когти остры, глаза пронзают темноту двумя прожекторами. Время охоты, малыш. К сожалению твой сон не будет нарушен — спи кроха, баю-бай… Прижимай к груди плюшевого медведя, стискивай во сне теплое одеяло — ты еще не знаешь, что оно может сделать для тебя. Но я не теряю надежды.
Сукин сын думает, что сможет изменить все. В его комнате нет ни шкафа, ни чулана — он все предусмотрел. Кровать — надувной матрац на полу. Вместо штор — горизонтальные жалюзи. Никаких зеркал и тумбочек, нет даже рисунка на обоях. Его спальня пуста — просто комната для сна. Сам развалился на матрасе, закинув руки за голову — мол, я сделал все, что мог, попробуй теперь подобраться ко мне.
Именно поэтому я вынужден красться темными комнатами, скрываясь от всех, словно воришка. Путь от детской до его спальни проделываю, умирая от страха быть замеченным. Шаг за шагом преодолеваю узкий коридор, вслушиваясь в тишину дома. Стараюсь не шуметь, но получается не очень — с длинными когтями не так-то легко бродить по натертому паркету. Каждый шаг сопровождается тихим царапаньем — время от времени замираю, ощущая, как бьется сердце. Ночные прогулки не проходят даром — с каждым разом путь к спальне становится все тяжелее. А вот и она, наконец…
Останавливаюсь у двери. Прислушиваюсь — он уже спит. Услышал, вскочил с матраса, чтобы застыть изваянием у выключателя, приготовившись в любую секунду залить комнату ярким светом. Не пожалел денег — вставил самые мощные лампы в хрустальную люстру. Он знает, что я уже здесь — услышал мое приближение, но я так же ощущаю его присутствие. Маленькое сердечко гоняет по кругу насыщенную страхом кровь. Бьется бедное — того и гляди, выпрыгнет из груди.
Я не вхожу в спальню — он всегда настороже. Одно движение пальца и все будет кончено. Пару раз я попадался — умирал в обжигающем свете. Хотя нет, это хуже чем смерть — растворяться в океане боли, зная, что впереди новые ночи, насыщенные страданием. Сонька-дремка страдает — сукин сын не умеет петь колыбельные.
Мы находимся по обе стороны хлипкой преграды. Дверь разделяет прошлое и будущее. Прошлым я живу, на будущее уповаю — пока что без особого успеха.
Он прижался ухом к двери — слушает ночь. Мое ухо с другой стороны. Он знает, кто притаился за дверью, так же как знаю это я. Царапаю легонько податливое дерево — там, за дверью вздрагивает он, мой главный недруг. Мы были близки когда-то, но сейчас, его стараниями я влачу жалкое существование. Царапать двери — вот мой удел.
— Мааальчииик — шепчу в дверь. — Открой…
Какой он к черту мальчик — здоровенный детина, которому уже под сорок. Делает вид, что не боится ни бога, ни черта, ни существа, живущего в шкафу. Он в меру агрессивен и в меру трусоват, притаился за дверью, словно мышонок — но полон решимости. Я не вижу его, но могу представить — чуть наклонился, приложил ухо к двери, одной рукой оперся о дверь, другая как всегда на выключателе. Стоит дернуть дверь посильнее, и он вывалится в коридор, но сукин сын начеку — малейший шорох, и свет уничтожит магическое очарование ночи. Вместе со мной, разумеется.
Он уже не мальчик, и его страхи — жалкая обертка полуночи. Мне нет до них никакого дела. Я умираю медленно, с каждым днем из-за его упрямства теряю частицу своей силы, но для меня он по-прежнему все тот же мальчишка. Я помню, как замирал от страха маленький сорванец, когда дверка шкафа отворялась с тихим скрипом, и существо вываливалось в наполненную липким ужасом ночь. О, эти сладкие мгновения — я до сих пор храню их памяти, словно жемчужины ожерелья. Я перебираю воспоминания, но с каждым днем они тускнеют, растворяются. Я старею малыш, и воспоминания умирают вместе со мной. Пожалуйста, не будь таким упертым сукиным сыном, прошу.
— Открой…
Он не откроет дверь, ни за что.
— Убирайся прочь… Пошел… — Он шипит за дверью, задыхаясь не от страха, нет — от ненависти. О, малыш умеет ненавидеть — но еще сильнее его упрямство.
— Уйду… — говорить все труднее. — Обещаю, но ты должен…
Сил шептать почти нет. Но и без того все ясно — мы оба знаем, что нужно мне.
— Иди к черту, проклятая тварь… — Его слова словно укусы паука — проникают под кожу маленькими капельками ядовитой слюны. — Убирайся прочь, я ни за что не сделаю ЭТО!
Каждое слово наполняет меня яростью. Бью кулаком в дверь — он отскакивает, испуганное сердце пропускает удар, и тут же бьется быстрее, словно пытаясь наверстать упущенное, но мне нет никакого дела до его страхов. Они выросли вместе с ним, и потеряли былую привлекательность.
Колыбельная
Темнота спящей комнаты, шелест занавесок на ветру, ожидание, предвкушение…
Мое время пришло — он заснул.
Тихонько, чтобы не разбудить толкаю дверку шкафа — та поскрипывает во тьме. Выбираюсь наружу, оставляя чуть заметные царапины на полированной поверхности. Мои когти остры, глаза пронзают темноту двумя прожекторами. Время охоты, малыш. К сожалению твой сон не будет нарушен — спи кроха, баю-бай… Прижимай к груди плюшевого медведя, стискивай во сне теплое одеяло — ты еще не знаешь, что оно может сделать для тебя. Но я не теряю надежды.
Сукин сын думает, что сможет изменить все. В его комнате нет ни шкафа, ни чулана — он все предусмотрел. Кровать — надувной матрац на полу. Вместо штор — горизонтальные жалюзи. Никаких зеркал и тумбочек, нет даже рисунка на обоях. Его спальня пуста — просто комната для сна. Сам развалился на матрасе, закинув руки за голову — мол, я сделал все, что мог, попробуй теперь подобраться ко мне.
Именно поэтому я вынужден красться темными комнатами, скрываясь от всех, словно воришка. Путь от детской до его спальни проделываю, умирая от страха быть замеченным. Шаг за шагом преодолеваю узкий коридор, вслушиваясь в тишину дома. Стараюсь не шуметь, но получается не очень — с длинными когтями не так-то легко бродить по натертому паркету. Каждый шаг сопровождается тихим царапаньем — время от времени замираю, ощущая, как бьется сердце. Ночные прогулки не проходят даром — с каждым разом путь к спальне становится все тяжелее. А вот и она, наконец…
Останавливаюсь у двери. Прислушиваюсь — он уже спит. Услышал, вскочил с матраса, чтобы застыть изваянием у выключателя, приготовившись в любую секунду залить комнату ярким светом. Не пожалел денег — вставил самые мощные лампы в хрустальную люстру. Он знает, что я уже здесь — услышал мое приближение, но я так же ощущаю его присутствие. Маленькое сердечко гоняет по кругу насыщенную страхом кровь. Бьется бедное — того и гляди, выпрыгнет из груди.
Я не вхожу в спальню — он всегда настороже. Одно движение пальца и все будет кончено. Пару раз я попадался — умирал в обжигающем свете. Хотя нет, это хуже чем смерть — растворяться в океане боли, зная, что впереди новые ночи, насыщенные страданием. Сонька-дремка страдает — сукин сын не умеет петь колыбельные.
Мы находимся по обе стороны хлипкой преграды. Дверь разделяет прошлое и будущее. Прошлым я живу, на будущее уповаю — пока что без особого успеха.
Он прижался ухом к двери — слушает ночь. Мое ухо с другой стороны. Он знает, кто притаился за дверью, так же как знаю это я. Царапаю легонько податливое дерево — там, за дверью вздрагивает он, мой главный недруг. Мы были близки когда-то, но сейчас, его стараниями я влачу жалкое существование. Царапать двери — вот мой удел.
— Мааальчииик — шепчу в дверь. — Открой…
Какой он к черту мальчик — здоровенный детина, которому уже под сорок. Делает вид, что не боится ни бога, ни черта, ни существа, живущего в шкафу. Он в меру агрессивен и в меру трусоват, притаился за дверью, словно мышонок — но полон решимости. Я не вижу его, но могу представить — чуть наклонился, приложил ухо к двери, одной рукой оперся о дверь, другая как всегда на выключателе. Стоит дернуть дверь посильнее, и он вывалится в коридор, но сукин сын начеку — малейший шорох, и свет уничтожит магическое очарование ночи. Вместе со мной, разумеется.
Он уже не мальчик, и его страхи — жалкая обертка полуночи. Мне нет до них никакого дела. Я умираю медленно, с каждым днем из-за его упрямства теряю частицу своей силы, но для меня он по-прежнему все тот же мальчишка. Я помню, как замирал от страха маленький сорванец, когда дверка шкафа отворялась с тихим скрипом, и существо вываливалось в наполненную липким ужасом ночь. О, эти сладкие мгновения — я до сих пор храню их памяти, словно жемчужины ожерелья. Я перебираю воспоминания, но с каждым днем они тускнеют, растворяются. Я старею малыш, и воспоминания умирают вместе со мной. Пожалуйста, не будь таким упертым сукиным сыном, прошу.
— Открой…
Он не откроет дверь, ни за что.
— Убирайся прочь… Пошел… — Он шипит за дверью, задыхаясь не от страха, нет — от ненависти. О, малыш умеет ненавидеть — но еще сильнее его упрямство.
— Уйду… — говорить все труднее. — Обещаю, но ты должен…
Сил шептать почти нет. Но и без того все ясно — мы оба знаем, что нужно мне.
— Иди к черту, проклятая тварь… — Его слова словно укусы паука — проникают под кожу маленькими капельками ядовитой слюны. — Убирайся прочь, я ни за что не сделаю ЭТО!
Каждое слово наполняет меня яростью. Бью кулаком в дверь — он отскакивает, испуганное сердце пропускает удар, и тут же бьется быстрее, словно пытаясь наверстать упущенное, но мне нет никакого дела до его страхов. Они выросли вместе с ним, и потеряли былую привлекательность.
Страница
54 из 89
54 из 89
