Исцеление любовью

Да, со мной в целку играть подруга ты не будешь — расклад не тот!

Черт! — да она мне нравится. Ну сестричка, ну попомнишь ты меня! (хотя вряд ли — не до того тебе теперь… )

В общем, если моя интуиция не ошибается (а обычно так оно и есть) — ночка предстоит утомительная. А там посмотрим — такой экземпляр упускать — грех.

Усадив принцессу в машину, я на миг задумался — везти в бар? — ну как-то нехорошо, все-таки не такая я сволочь. Домой — так наверно будет лучше!

Домчались быстро, на третий этаж я ее уже занес на руках. Как она смеялась — аж мурашки по коже (моя ты зайка). Мы выпили шампанское, ты подсела поближе. Щебетала! Рассказывала, так увлеченно. Твои глаза блестели. Мы выпили еще.

Ты ела апельсин, откусывая мякоть жемчугом своих зубов…

День потихоньку умирал (нехорошее сравнение, но было все именно так, детка), мы зашторили окно, я включил Битлов, и не спеша начал раздевать тебя.

Ми-шель-ла-ла (я расстегнул твой бюстгальтер и нежно поцеловал в шейку).

Твой телефон зазвонил и ты испуганно подскочила. Не глядя нажала кнопку сброса и впилась в мои губы, обжигая (помогая расстегнуть непослушные пуговицы рубашки). Мишель продолжала ласкать мой слух, и я помог стащить тебе юбку. К черту брюки и чулки, долой трусики и майку…

Твой мобильник зазвенел вновь:

— Алло? — спросила ты, отстраняясь недовольно — кто это?

— Крошка — выключи его к такой-то матери! Выключила?

Погоди немного, я тоже выключу свой — кто тебе звонил? Ошиблись номером наверное? Блин — я тебя почти люблю!

Ну иди ко мне…

3. Снежана

Божечки, как больно! За что же ты так меня мучаешь? Я хочу разорвать грудь, чтобы достать эту боль оттуда! Я раздавлю ее, разотру без всякой жалости. У меня нет больше сил терпеть эту боль. Иногда, когда доктор (мой милый доктор) колет мне наркотик, который убивает мои нервные клетки, я ненадолго погружаюсь в теплую сладкую реку, которая несет меня куда-то по течению — и тогда я забываю кто я. Я послушно плыву, отдаваясь спасительному забвению. Но потом меня выбрасывает на берег, и я снова корчусь в муках, горю огнем, горю заживо. Мне все хуже и хуже. Боль бывает такой сильной, что я писаю. Да, как маленькая девочка — совсем маленькая…

За что мне такое? Что же такого я натворила в прошлой, или в этой жизни? Признаю — я не ангел. Да я не святая, но никого ведь не убила, никого не обокрала. Да, я люблю мужиков, да я готова трахаться целые сутки подряд с одним, двумя, тремя…

Но разве от этого кому-то плохо? Так, как мне сейчас? Вот уже месяц, как я медленно сгораю на глазах у подруги, родителей, врачей.

Я не пила водку, не употребляла наркотики (ну разве что промокашку несколько раз — но это не в счет… )

Ах да — я курила. Много курила! Но ведь сотни — миллионы людей курят, разве все они корчатся на больничной койке, призывая смерть в свидетели?

Почему именно я сейчас лежу в палате живым трупом некогда жизнерадостной женщины, обрубком жизни, пульсирующим от боли? Почему не Тэш? (ох прости подруга, но эта боль такая, что я не задумываясь согласилась, что бы ты, лежала здесь сейчас, вместо меня), почему не Игорь? (мой первопроходец, мачо-супермен), почему не родители? Будь проклят тот, кто заставляет меня так страдать.

Боль! Адская, всепоглощающая! Ну пожалуйста, ну кто нибудь, ну хоть чуть-чуть уменьшите ее! Я готова целовать ваши ноги, готова отдать себя в ваши руки — ну сделайте же что нибудь.

Свет! Потушите его! А? Что это?

Боль уходит! Она уходит, вы слышите?

Доктор это вы? Мои глаза полузакрыты, но я вижу, как наклоняется ко мне ваш силуэт…

— Виктор Петрович — пульс замедляется… (ага, медсестра — сука очкастая)

Боль уходит! Она почти ушла! Вот что такое полное счастье! Секс — это ничто, любой оргазм — комариный укус по сравнению с этим наслаждением!

Я становлюсь легче — как это приятно. А свет! Вы видели, когда нибудь такой свет?

— Виктор Петрович — похоже, клиническая…

— Разряд!

Не надо! Я не хочу назад! Я хочу туда, где свет! Где нет этой боли…

— Пульса нет! Виктор Петрович — это клиническая?

— Не болтайте (какой строгий — мой доктор), разряд!

Свет ярче, я ухожу…

Прощайте мои родители, верная подружка Тэш, братец Ига, и вы, Виктор Петрович (как же ты смешно лапал меня тогда — щупал мои затвердевшие соски, когда думал, что я без сознания, а я в тот момент уже не плыла, выброшенная волной на берег боли)

Свет! Невесомость! Яркие точки звезд и безграничная вселенная. Моя вселенная.

Звезды. Какие они красивые!

Я лечу, но что-то тянет меня назад, засасывает…

Падение и…

Боль!

Адская боль!

Снова!

Вдох, выдох, боль и звуки (словно соседи сверху стучат в потолок)

Где я?

Тесно, душно и темно.