Чёрный Тёть

Оплавленные останки достали вместе с искореженным плугом, тщательно упаковали от посторонних глаз и увезли в неизвестном направлении.

Но Земля, как все знают, круглая. И со временем возвращавшиеся со срочной дембеля начали приносить слухи об участке на границе с Афганистаном, где раз в год появляется неизвестно откуда чёрный, обгоревший трактор и тянет прицепленный изломанный плуг, оставляя за собой идеально взрыхленную поверхность на контрольно-следовой полосе. Ровно на триста шестьдесят пять дней. Ровно триста шестьдесят пять дней, невзирая ни на дождь, ни на снег взрыхленный слой остается неизменным. Говорят также, что служащие той заставы готовы на него молиться, поскольку избавлены от необходимости обновлять КСП. А командир и вовсе подал рапорт об установке памятника Неизвестному трактору, благодаря которому был перекрыт целый наркотраффик из-за границы. Нарушители тогда понадеялись, что сумеют перебраться на советскую сторону под прикрытием снежного бурана. Тщетно! На ровной полосе остались отчетливые следы, явно видимые под снегом, и наши бойцы взяли с поличным целый караван. К сожалению, военное командование не поверило, и благое намерение так осталось на бумаге рапорта. А жаль.

Света замолчала, в горле першило от долгого рассказа и хотелось пить. Сидевший рядом Аристарх заботливо протянул кружку с вином. Света понюхала, но пить не стала.

— Ты — наша Шехерезада! — сказала гордая за подругу Юля.

— Огородная, — вставил Женя. — И где только набралась?

— Это дачный фольклор, — солидно сказала Света. — Я его собираю.

— И совсем не страшно, — разочарованно протянула Оксана. — Только Васю жалко. Да, а куда он делся? Я так поняла, трактор сам пахал.

Света не выдержала и хлебнула вина. Но только собралась ответить, как Дима, взглянув на часы, громко хлопнул в ладоши.

— Время! — сказал он.

Все встрепенулись.

— Время настало! — подхватил Роман.

— Час близится! — вторил ему Женя.

— Цыц! — рявкнул Дима. — Все на колени перед Тётем.

— У меня коленки голые, — жалобно пропищала Оксана, демонстрируя ноги то ли в коротеньких шортах, то ли в широких трусиках, и прыснула. — Можно я так посижу, на скамейке.

— В лагере сидеть будешь, — отрезал Дима зловеще, — когда загремишь за идолопоклонство.

Девушки встревожено переглянулись.

— Не городи ерунду, — пожалел их Аристарх. — Не пугай девчонок. Нет такой статьи.

— Вот сейчас жертву принесём — и будет, — кровожадно заметил Женя.

Девушки захихикали.

Света вздохнула и посмотрела на Аристарха.

— Не нравится мне это, — сказала она.

Аристарх пожал плечами.

— Обычный детский сад для недоразвитых. В начальных классах в такие игрушки играют.

— Правда? — усомнилась девушка. — Я не играла. Надо же, какая радость: кровавая жертва пню у меня на даче! Всю жизнь мечтала.

Тем временем ребята окружили Тётя. Дима нацепил на голову раздобытую где-то драную зимнюю мужскую шапку с торчащими вверх ушами; они были привязаны к натолканным за околыш веткам. Концы ушей и веток оказались вымазаны известкой и отсвечивали белым в пламени костра. Походило на грязный нимб над Диминой макушкой. На шее у него болтался в петле веревки просунутый до середины ручки молоток — видимо, изображающий крест. В руках он торжественно вздымал пакет с томатным соком.

— На колени! — возвестил он. — О, Большой Чёрный Тёть! Мы, дети местного садоводческого товарищества, взываем к тебе с нижайшей просьбой не оставить без урожая нашу лучшую грядкополотельницу… — он запнулся. — Или копательницу? В общем, Свету. И приносим тебе в жертву кровь настоящей девственницы!

Он повернулся к собравшимся.

— Девственницу сюда.

Народ внимательно уставился на трех представительниц прекрасного пола возле костра.

— Кроме Светы, — тут же вмешался Аристарх, и, увидев похабные усмешки присутствующих, рявкнул: — О чем думаете, охальники чертовы! Ради неё стараемся!

Дима с сожалением кивнул, потом взгляд его упёрся в Юлю.

— На меня не смотри, — предупредила она. — Поздно меня в жертву приносить. Кстати, а девственника можно?

— Можно, — сказал Дима. — Только как его вычислить…

— Ну, есть способы…

Оксана со сдавленным хихиканьем тихонько попятилась назад, чем и привлекла всеобщее внимание. Женя с Романом подхватили ее под руки и поднесли к Тётю. Девушка визжала, извивалась и поджимала ноги, но всё было напрасно. Её поставили коленями на топчан, и Женя свел вместе ее руки над головой, пока Роман удерживал за плечи. Дима шагнул к ней, вынув из кармана перочинный нож.

— Кровушки, кровушки, — бормотал он, всовывая Оксане в ладони пакет с соком и взмахивая лезвием.

Девушка в очередной раз дёрнулась, изображая ужас, и нож вместо картона скользнул по её руке, глубоко разрезав запястье.